Урсула К. Легуин, «Она забирает их имена»
Предисловие автора
У пумы много названий. Возможно, из-за того, что когда-то они были распространены по всей территории обеих Америк, от Канады до границ архипелага Огненная Земля. Флоридская пантера, кугуар, горный лев, дикая кошка, горный ревун, красный тигр, кугуакуарана, призрачная кошка… Говорят, у пумы больше восьмидесяти задокументированных названий – больше, чем у любого другого животного. Но живя в Боливии, я знала ее просто как пуму (с длинным «у»).
Большинство имен в книге изменено. Некоторые персонажи собирательные, некоторые события сдвинуты во времени, чтобы уложиться в книгу разумного объема, хотя по большей части я пересказала их так, как помню. Название организации и место действия я не меняла. «Комунидад Инти Вара Ясси» – это боливийская негосударственная организация, дающая диким животным, пострадавшим от незаконной торговли представителями фауны, второй шанс. Приют называется «Амбуэ Ари». Обе организации продолжают существовать благодаря людям, у которых столько внутренней силы, что словами не выразить.
Часть первая
На дворе 2007 год, мне двадцать четыре. Я не особо низкая, но и не сильно высокая. Примерно метр семьдесят. Нос крючком, сиськи такие, что спина постоянно болит, а ноги волочатся по земле. Я несколько запуталась, почему, и сама не понимаю. Большую часть жизни я была одинока. Когда нервничаю, то ем и курю, а нервничаю я часто. Мои родители психологи. У меня есть сестра и два брата, все очень успешные. Я англичанка, выпускница факультета искусствоведения, даже не представляющая, что обезьяны умеют шутить и могут впадать в депрессию. Я понятия не имею, как выглядит пума.
Мы тряслись в дребезжащем автобусе неведомо сколько – часов, наверно, пять.
Я протираю запотевшее треснутое стекло рукавом и пытаюсь что-то рассмотреть сквозь эту полосу. Но вижу только джунгли.
– ¿En serio?[3]
Не могу скрыть нотку страха в голосе.
– ¡Sí! El parque[4].
Сидящая рядом женщина снимает с моих колен своего ребенка, а какой-то мужчина уже пробирается вдоль рядов сидений мимо других стиснутых пассажиров, кур, детей, какой-то экзотической птицы и мешков с рисом и заявляет свои права на мои драгоценные несколько сантиметров кресла. И вот я стою одна-одинешенька на пустой, прямой дороге посреди боливийской части бассейна Амазонки и наблюдаю, как скрываются вдали задние фары автобуса. В воздухе висит мягкая дымка, из-за которой тонкий, крошащийся асфальт словно течет, как река. С берегов свешиваются высокие травы и деревья – зеленые, фиолетовые, оранжевые и золотые. Листья всевозможных оттенков будто сливаются в нечто единое, неясно очерченное, огромное. Пахнет жарой, воздух будто спертый, и я дышу с трудом. Небо голубое, но по краям уже становится красновато-золотым. Скоро стемнеет. Пока я ехала, казалось, что снаружи будет гулкая тишина, но я ошибалась.
Джунгли гомонят, говорят на языке, которого я прежде не слышала.
Прихлопываю москита на шее, ладонь окрашивается кровью. Еще один зудит возле уха. Я машу руками, постанывая и вертясь на месте. Джунгли повсюду, и, оглянувшись, вижу обезьяну, сидящую на указательном столбе. Вскрикиваю и отскакиваю назад. Обезьяна ростом с маленького ребенка, сгорбленная, с рыжей шерстью. На указателе ярко-красными буквами написано: «НЕ ПУСКАТЬ ОБЕЗЬЯН НА ДОРОГУ!» Она сидит и таращится на меня. «Ну и? И что ты сделаешь?» Я не собираюсь ничего делать. Скоро стемнеет, а я одна посреди джунглей. Чувствую дурноту. И тут сквозь гомон слышу новый звук. С жутким треском, точно ядро, из подлеска вырывается огромная черная свинья. Она поднимает голову – в зубах зажат красный лифчик – и смотрит мне прямо в глаза. Я готова развернуться и бежать, но тут на дорогу вслед за свиньей выскакивает мужчина. Он вынимает палки из волос.
– Панчита!
Свинья разворачивается и уносится прочь. Я слышу эхо топота копыт, а потом зеленое марево засасывает ее. Вот и след простыл.
Мои воспоминания из детства – рядом с домом раскинулся лес. Даже не лес, а маленькая, чахлая рощица. Однажды, когда мне было лет восемь, я попыталась там заночевать. Папа отвел меня в рощицу и оставил, как я и попросила. Позже я узнала, что он никуда не ушел, а устроился неподалеку с пачкой печенья и термосом горячего чая. Но я съежилась в спальном мешке. Ноздри заполнял чуждый запах земли и мха, а по венам бежала горячая дрожь страха. Я продержалась десять минут и помчалась домой