Эйзза передернула плечиками. К некоторым вещам она, наверное, никогда не привыкнет. Например, к шуткам землян.
– Мир? – предложил офицер, протягивая руку.
Кетреййи заколебались. Они просто не знали, что означает этот жест. Но Эйзза уже видела, как поступают земляне. Она вылезла вперед из-за спины Анцелла и вложила свою ладошку в громадную жилистую лапу.
Приготовившийся к крепкому пожатию офицер моргнул и остановился в последний момент, чтобы не раздавить хрупкую ручку девчонки. Хмыкнув, он поднес ее ладонь к губам и аккуратно поцеловал.
– Давайте фильм смотреть, – он кивнул на голограмму. – Много интересного пропустили, – глаза его вдруг стали хитрыми и веселыми. – Расскажешь мне, Эйзза, что та девица делает неправильно? Похоже, вы, кетреййи, удивительно хорошо в этом разбираетесь.
Польщенная Эйзза согласно уселась рядом с ним и стала комментировать действие. Земляне смеялись, но она не обращала внимания. Хохочут – значит, все в порядке, драки не будет.
Солнце отражалось от ледяных вершин, и они сияли ослепительно-белым светом. Воздух был холодным, а солнце – горячим. Салиму всегда поражал этот контраст, характерный для горной Европы. Ко всему можно привыкнуть, но она не успела: ей нечасто приходилось бывать в этом регионе, вполне благополучном и не требующем пристального внимания. В основном она приезжала сюда не по делам, или не только по делам. Вот и сейчас она взяла с собой сыновей. Старшему уже двадцать, и говорят, что он вылитый отец в молодости. Королем Фархаду не стать, ведь у него полно сводных братьев, но это и к лучшему: власть – не удовольствие, а тяжкий труд и огромная ответственность. Салима знала это по себе и не желала своим детям такой судьбы. Порывистому юноше власть была бы в тягость, ему подавай романтику космоса… Младшему, Фахиму – семнадцать. В этом возрасте ее брат получил власть, толком не понимая, как ею распорядиться, и едва все не испортил, попытавшись поссориться с ее мужем. Салиме отрадно было думать, что сын уже проницательнее брата, лучше разбирается в мировых тенденциях, и невыносимо горько, что она не смогла сделать из Фейсала мудрого и самодостаточного правителя.
– У тебя прекрасные сыновья, – промолвила блондинка с аккуратно уложенными в пучок волосами, примерно одних лет с Салимой. Она помешивала чай в фарфоровой чашечке, глядя в окно на двух парней в ярких горнолыжных комбинезонах, наперегонки мчащихся по склону.
Этот живописный уголок в Альпах не был курортом. Сюда не заезжали посторонние, не заглядывали любопытные туристы. Небольшое частное владение, предназначенное для отдыха важных персон. На несколько километров вокруг – никого, кроме двух ребят, с гиканьем носящихся по окрестностям на лыжах, двух подруг, сидящих в уютном охотничьем домике за чайным столом, да двух отрядов их личной охраны, ненавязчиво бдящих.
Салима