Деревня среднебрежневского времени страдала не столько суевериями, сколько алкоголизмом. На улице Перспективной, один лишь Витька Балон верил в чертовщину, ведьм и прочую нечисть, да и то вполсилы.
Кому-то пришла мысль прогуляться по кладбищу, до которого насчитывалось 250 шагов. Почти все согласились. Остались на лавочке Тарзан и двое одноглазых. Любу уговаривать не пришлось, она подхватилась с нагретой собственным телом доски, деловито взяла под руки Василия (из вежливости) и Валерку Мартынова (из симпатии, которая оказалась взаимной).
Впереди вышагивал Мамонт, неся околесицу. За ним держались Володька с Вадимом, два Бориса и Сашка Корягин. В центре шла Люба, нескромно, пользуясь темнотой, прижимаясь к оробевшему от радости Валерке.
– Вы народу только мозги пудрите. – Подначивал физика Вовка Елин, – скрываете истинные чудеса, вон, сколько неизведанного под ногами, а любая неграмотная бабка вмиг объяснит, что к чему.
Аспирант, с нескрываемой иронией попытался прекратить Володькину болтовню:
– Бабка! Да ты представляешь, что такое квантово-статистическая картина мира?
– Закурить есть? – Из ближайшей могилы вынырнул едва различимый в темноте силуэт головы.
Мамонт оторопело сел и нехороший дух пошел из-под него.
– Чего воняешь? Руку дай.
Рядом с головой показалась ручища и потянулась к здоровяку. Тот заелозил задницей и стал торопливо и неуклюже отползать. Оцепенение охватило любителей приключений и лишь гитарист Витька, шедший позади, радостно воскликнул:
– Слышу голос Полежая!
– А вы кого думали услышать? Руку-то дайте, черти.
Сашка Корягин принял лопату из рук могильщика и помог ему выбраться наверх.
Борис Ксенофонтов, переведя дух, спросил:
– Ты нас что ли пугаешь?
– Не, куда там. Я малость кемарнул, а вы меня разбудили. Копали три могилы, а в «синем» корпусе ещё один жмурик нарисовался, да родня его приехала. Дали мне поллитра «зелёненькой», я и пошёл копать, чумакам моим некогда – на ужин пора.
Так и получилось: покопаю – выпью, потом ещё, а как заснул не помню…
У экспедиции оказалось четыре главных итога. Некоторое время спустя, в Колычёве образовалась идеальная семейная пара. Аспирант Боря защитит кандидатскую и докторскую диссертации, станет, наконец, известным физиком. Вадим Чайковский эмигрирует в Канаду, где сделает скромную карьеру. Четвертый, а, скорее, первый итог, заключался в том, что Мамонт, игнорируя окрики, помчался домой, костеря последними словами кого угодно, только не себя.
Он ворвался в комнату барака, пыхтя как перегруженный конь и зашарил в комоде.
– Что ты роешься,