В момент рождения дочери Франсуа Пуассону было, как говорится, «под сорок». Двадцатилетним он ушел из родного дома, с которым в его мозгу никак не ассоциировались такие понятия, как «богатство» и «успех». Не имея, что терять, и полностью отдавшись на волю судьбы, он поступил посыльным в армию герцога Орлеанского. Там он проявил изворотливость и смекалку, стал быстро продвигаться по службе, был замечен и вскоре устроился служащим к братьям Пари, известным финансистам и владельцам крупного королевского банка.
Короче говоря, Франсуа Пуассон был тем еще махинатором, а с учетом того, что махинаторами были и братья Пари, можно себе представить, чем занимался отец Жанны-Антуанетты, и в каких делах он преуспел.
Мать Жанны-Антуанетты, в девичестве Луиза-Мадлен де Ля Мотт, тоже была личностью достаточно специфической. О ней говорили много всякого разного, но ведь соседи всегда такие: сначала злословят, а уж потом разбираются, имелся ли повод для злословия.
Братья Пари, а их было четверо, в те времена считались весьма влиятельными людьми. Старший брат, Антуан Пари, служил государственным советником по финансовым вопросам и главным сборщиком податей в Гренобле; другой брат, Клод Пари – военным казначеем и секретарем короля; третий брат, Жан Пари, более известный как Пари де Монмартель – советником короля и хранителем королевской казны. Он-то и стал крестным отцом Жанны-Антуанетты. А ее крестной матерью согласилась стать дочь четвертого из братьев, Жозефа Пари-Дювернэ, государственного советника, хранителя казны королевы и генерального управляющего по продовольственному снабжению.
Контролируя государственные финансы и продовольственные поставки для армии, братья Пари пользовались практически неограниченной властью. Перед ними трепетали полководцы и политики, и даже сам король иногда одалживал у них весьма крупные суммы денег. Они слыли знатоками искусства, были известными во Франции меценатами и коллекционерами. Братья практически ни перед кем не отчитывались, а к официальным министерским постам не стремились. Это и понятно: их и так все вполне устраивало, ведь ни одна сколько-нибудь значительная финансовая операция без них все равно не обходилась.
Дела у Франсуа Пуассона в «хозяйстве» братьев Пари тоже шли весьма неплохо: его повысили до управляющего, а затем – до старшего управляющего. Этот факт представляется нам показательным, ведь втереться в доверие к не доверявшим никому на свете братьям-финансистам было очень и очень непросто. А Франсуа Пуассон сумел это сделать. Видимо, они почувствовали в нем родственную душу, а возможно – предусмотрительно взяли на роль потенциального «козла отпущения», ведь в работе, связанной с государственными финансами и продовольственными поставками, всякое могло случиться, и ко всему нужно было быть готовыми.
Как бы то ни было, после поступления на службу к братьям Пари месье Пуассон стал неплохо зарабатывать, а его семья смогла себе позволить переехать с улицы Клери, где родилась Жанна-Антуанетта, на более престижную улицу кардинала де Ришелье.
Все было просто замечательно до 1725 года, то есть до тех пор, пока не разразился страшный скандал. Надо сказать, что в тот год во Франции свирепствовал голод, а Франсуа Пуассон, как мы уже знаем, имел самое непосредственное отношение к поставкам продовольствия. Находясь на таких должностях, надо быть особенно аккуратным и щепетильным, а отец Жанны-Антуанетты таковым не был, и на него пало обвинение в получении взяток и прочих грязных аферах.
Был он действительно виновен или нет, никто сейчас точно не скажет, но одно известно доподлинно: он едва избежал тюрьмы и спасся от виселицы лишь тем, что сумел бежать за границу, по слухам – в Гамбург.
Дело это достаточно темное. У братьев Пари, этих, как их называли, «денежных мешков» и «мучных генералов», конечно же, имелось множество завистников, но они пользовались покровительством герцога Луи-Франсуа-Армана де Ришелье и перешедшего на французскую службу генерала Морица Саксонского, и трогать их лично опасались. Зато Франсуа Пуассон, главный управляющий братьев Пари, их самый преуспевающий агент, ставший почти таким же буржуа, как и они сами, оказался подходящей кандидатурой. На нем вполне можно было отыграться, а заодно и насолить преуспевающим братьям.
Роль «козла отпущения» Франсуа Пуассон выполнил великолепно: на него, как говорится, «повесили всех собак», а заодно с ними и всю прочую живность, недопоставленную по оплаченным из государственной казны договорам. В одночасье благополучие его семьи рухнуло, и мать Жанны-Антуанетты осталась одна с двумя детьми на руках. Почему с двумя? Да потому, что у Жанны-Антуанетты к этому времени уже был младший брат Абель, родившийся как раз в этом самом 1725 году. В будущем он станет маркизом де Мариньи.
В конечном итоге, красивый дом Пуассонов на улице кардинала де Ришелье был конфискован, и оставшаяся без кормильца семья