– А если во мне будет полно дробины?
– Тогда я использую тебя как отвлекающий маневр и побегу к дороге.
Он посмотрел на нее с укором.
– А ты бездушная женщина, Розалина-эм-Палмер.
– Не настолько бездушная, какой была бы, если бы меня застрелил разъяренный землевладелец.
Поскольку альтернативой было бесцельное блуждание или признание себя обузой перед людьми, которые будут принимать важные решения об их будущем, они решили рискнуть и подойти к фермерскому-дому-тире-военной-базе. Как оказалось, это заняло больше времени, чем они предполагали, потому что поля были похожи на ТАРДИС: больше, чем выглядят.
– Знаешь, – заметил Ален, – я очень рад, что ты здесь. В одиночку мне было бы невероятно скучно.
– Ты хочешь сказать, что я лучше, чем буквально никто?
Он скривил губы.
– Если тебе это поможет, могу вспомнить людей, которые были бы худшей компанией, чем «буквально никто». В прошлом году я был на свадьбе университетского друга, и, честно говоря, удивился бы, если бы узнал, что семья невесты прочитала хотя бы одну книгу на всех. Я влип в разговор с одним из многочисленных дальних родственников, и, клянусь, этот человек считал, что грамматика – это что-то связанное с музыкальными пластинками.
Розалина от неожиданности рассмеялась – тем заговорщицким, слегка виноватым смешком над человеком, но при этом над таким, который не нравился. И кому, что самое главное, ты не нравилась тоже.
– Хуже свадеб нет ничего. Если женятся не двое твоих друзей, то половина гостей в комнате – это те, с кем ты никогда не захочешь общаться. А другая половина – родственники тех, с кем ты общаешься.
– В защиту брака скажу, что я был на нескольких прекрасных свадьбах. Думаю, проблема именно этой свадьбы была не в церемонии, а в компании. – Он тяжело вздохнул. – Не успел я избавиться от этого кретина, как отец невесты схватил меня за руку и десять минут пытался вовлечь в разговор о том, кому из официанток он или я хотели бы, цитирую, «вдуть».
– Фу-у, – Розалина невольно содрогнулась, – терпеть не могу таких мужчин.
– Большинство разумных людей тоже не могут. Но, опять же, – и мне неприятно это говорить, – я считаю, что иногда их на это довольно явно поощряют. Сама невеста была очень… – Ален сделал паузу, как будто не мог подобрать слов, чтобы выразить ужасы, которые пытался описать. – Скажем так, я не уверен, что за искусственным загаром, силиконовой грудью и накладными ногтями скрывается настоящая девушка, с которой мой друг познакомился на работе и на которой решил жениться, а не купил ее в магазине для взрослых.
Ей не стоило смеяться. Но она засмеялась. И почувствовала себя виноватой. У Лорен были серьезные – и, честно говоря, правильные – взгляды на то, как общество перешло от осуждения женщин за несоответствие нереальным стандартам красоты к осуждению за то, что у кого-то не получается соответствующе выглядеть, и за то, что получается. Вот только сейчас это казалось безобидным