Как позднее Христос, Дионис завлекал народ идеей, что его последователи смогут, причастившись, обрести спасение после смерти. Причащались они, выпивая вино, которое символизировало его кровь. Выпив достаточно вина, люди чувствовали предвестья спасения – освобождение души от земного тела. Но перебор мог привести к противоположному эффекту: хаос, деградация земного тела и душевные недуги. Таковы двойные двери, ведущие в обе стороны, одновременно в рай и в ад: божественный дуализм опьянения и похмелья.
Головная боль достигает пика, когда мы заходим в оружейный магазин. Я чувствую себя так, словно сейчас умру, а это отнюдь не в моих планах. Мы проходим общий брифинг, получаем беруши и защитные очки, нас ждет «экстремальный» сюрприз: в дополнение к стандартным типам оружия нам разрешат пострелять из обреза АК-47 – у него такой широкий радиус поражения, что он выбрасывает пламя.
Мои коллеги-журналисты выбирают эзотерические мишени: мумия в смокинге, федеральный агент-хипстер, клоун-Рэмбо. Путешественник из Нью-Йорка выбирает привлекательную женщину, к которой сзади крадется зомби (выясняется, что он тот еще меткий стрелок – и зомби, конечно, остается невредимым). Я выбираю типовую, ничем не примечательную мишень: что-то вроде невыразительного, бесформенного Барбапапы[17]. Но даже в него мне совершенно не хочется стрелять.
Каждая пуля, каждая обойма, каждый выстрел словно рикошетом отдаются у меня в мозгу. Боже, как это, наверное, ужасно – идти в бой c бодуна… Боль, страх и недуг точат тебя изнутри, пока смерть косит все вокруг. От мысли о том, что солдаты делают это уже тысячи лет, головная боль только усиливается. Я стреляю до тех пор, пока меня снова не начинает тошнить, и даже не пытаюсь целиться.
После стрельбища мы отправляемся в мексиканский ресторан за гигантскими порциями «Маргариты» и суперострыми тако; свой список вещей, которые ни за что не стоит делать с похмелья, я почти закончил всего за один день. Завтра нас ждет воздушная акробатика на самолете-истребителе и прыжок с крыши трехсотметрового здания. Я никогда не смотрел с таким отвращением на бесплатную текилу. А потом к нам спускаются мариачи.
Когда я, пошатываясь, наконец захожу в холл нашей гостиницы, то понимаю, что не имею ни малейшего представления о том, на каком этаже находится мой таинственный новый номер. Прежде чем я успеваю задать вопрос, консьерж приветливо хихикает: «А! Мистер Бишоп! Как вам ваш новый номер? Приношу извинения за прошлую ночь!»
Я не знаю, о чем он говорит, но спешу его заверить, что все прекрасно и новое расположение полностью отвечает моим требованиям. И не