В вечерней темноте тишина казалась зловещей. В такой обязательно прячутся серийные убийцы, монстры из-под кровати и бешеные куклы, мечтающие захватить мир. Правда ребятам повезло – в этой глуши была только я. И уже становилось слишком поздно, чтобы бояться или пытаться скрыться в лесу.
Прокофьев снова соображал, как подать историю с его стороны, разочаровавшись, что мне оказалось недостаточно того, что дасья пришли со своими требованиями и не захотели уходить обратно в степь и становища.
Чтобы дать ему время и не замерзнуть в прохладе надвигающейся ночи, я соскочила с лавки, прошлась до крыльца, сняла старенькую керосиновую лампу и зажгла ее, водрузив в середине стола.
Удивленные бойцы посмотрели на отголосок средневекового прошлого, потом на меня. Костик не удержался, прогулялся до рюкзаков и достал темную трубочку, плохо различимую с места, где сидела я. Хотя и так было понятно, что задумал юный разведчик. И стало даже жалко, что его идея не даст нужного результата. Не столько из-за будущего удивления, смешанного с разочарованием, сколько от желания вспомнить – что такое электрический свет.
Костик вернулся к столу с тожественным выражением лица и, естественно, черным фонариком, походившим в темноте на металлическую трубочку или жезл.
– О, сейчас будешь показывать мне дремучей, чудо? – с насмешкой поинтересовалась я и скрестила руки на груди.
Парень ухмыльнулся и нажал на кнопку. Конечно же, попробовал нажать на нее еще пару раз. Постучал железным корпусом по столу, будто это что-то изменит, потряс, снова попробовал включить и бросил удивленный взгляд на Витька. Видать, хотел предложить ему тоже достать свой фонарь.
– Не трудитесь, – спокойно осадила я пылких бойцов. – Тут техника не работает, – и опередила их вопрос. – Автоматы тоже не сработают. Можете попробовать, конечно, мне не жалко. Кого тут пугать? Но зачем еще больше разочаровываться? – и пока парни продолжали изучать неисправный фонарик, обратила все свое внимание на Мишку. – Ну, давай