Олег двинулся следом за ней, так и держа в руках шляпку с длинным черным пером.
Елена Матвеевна, удивленная задержкой сына, уже подошла к дверям своей гостиной. Она видела вторжение дамы в красном, услышала болтовню на иностранном, но явно не французском языке, и взглянула на Олега, ожидая объяснений.
– Полагаю, она имеет какое-то отношение к мадемуазель Ганне, – неуверенно произнес он. – Возможно, компаньонка…
Посетительница с раздражением взглянула на него. Как могло случиться, что он не знал о прибытии ее корабля? Всех остальных пассажиров встретили на берегу.
– Вы ошибаетесь, я – и есть та, которую вы называете мадемуазель Ганна, но просто называю себя немного иначе. Моя фамилия – Веселовская-Могила. Мой пакетбот прибыл несколько часов назад.
– Но откуда?
– Из Данцига.
– Но почему из Данцига?
– А как вы мне прикажете еще ехать из Польши, которая частью французская, частью прусская, а частью вообще ничья? – воскликнула девушка. – Я приехала сюда, потом ждала, ждала, пока, в конце концов, уже не могла ждать. Тогда я наняла извозчика и приехала сюда.
– Вы – дочь моего кузена Константина? – удивлению Елены Матвеевны не было предела; подобное казалось ей совершенно невероятным, если, конечно, Константин не был женат на прекрасной великанше. Ему следовало бы упомянуть об этом.
Как только Ганна повернулась к своей крестной, весь ее гнев моментально растаял при виде теплой приветственной улыбки.
– Ах, si, я – дочь моего папы, а вы – Елена Матвеевна?
– Об этом и спрашивать не стоит, – заверила ее хозяйка дома.
– Ох, хресна мати! – воскликнула Ганна и бросилась в объятья Елена Матвеевна. Она на добрых три вершка[7] возвышалась над своей крестной, что доставляло последней некоторые неудобства. Елена Матвеевна сделала попытку отклониться, но девушка удержала ее, и в тесных объятиях они прошествовали в большую гостиную.
Елена Матвеевна инстинктивно почувствовала, что ее скромный будуар не устроит эту удивительную девушку. Олег следовал за ними, все еще со шляпкой в руках.
– Странно, почему ты называешь меня хресной? Ты же знаешь мое настоящее имя, – произнесла Елена Матвеевна, но не осуждающе, а немного вопросительно.
– Это значит «крестная мать».
– Неужели! Подумать только, много лет я была хресной и не подозревала об этом!
– Столько чувств, что следовало бы выражаться на французском, – улыбнулся Олег. – По-французски это будет…
– Marraine, naturellement, – бросила девушка, искоса взглянув на молодого человека.
Его мать недоумевающе нахмурилась.
– Но тогда это был бы такой приятный южнорусский говор, не так ли, Олег?
– Нет, это был бы Мольер.
– Не обращай на него внимания. Он