– Ну-ка, Демьян Ермолаевич, шапку сними, – спокойно, но требовательно произнес он.
– Зачем это? – насторожился Перегода.
– На лысину твою глядеть буду.
Казак склонил голову набок, настороженно рассматривая толмача, но потом все же шапку с головы спустил. При густой бороде и усах цвета ржи Перегода был лыс как яйцо.
– Та-а-а-а-к… – протянул Рожин. – Вот что, Демьян, если придется с вогулами или остяками беседу держать, ты шапку не дай бог не снимай.
– Да я и кланяться им не собираюсь!
– Кланяться – это как сам пожелаешь, а шапку при них ни в коем разе не снимай, – повторил Рожин и отвернулся уходить, но Перегоду одолело любопытство:
– Да что с шапкой моей не так?!
– С шапкой у тебя все путем, Демьян. Только лысый ты как колено, а для вогулов с остяками значит сие, что не человек ты – куль. Демон то бишь.
– Ну-ка, Лексей, договаривай! С чего это я вдруг демон? – удивился Перегода.
– Ты, Демьян, знаешь, что вогулы поверженным врагам кожу с головы вместе с волосами снимают? – согласился на пояснения Рожин.
– Слыхал, – недовольно отозвался казак.
– А зачем? – Демьян не знал, пожал плечами, дескать, некрести темные, что с них взять; Рожин разъяснил: – По их поверью, у каждого человека пять душ. Одна душа именно в волосах обитает. У убитого врага вогулы волосы забирают, чтобы помимо жизни одну душу отнять. Ежели они тебя без волос увидят, то за куля примут, ибо только демоны без пятой души жить способны.
Казак опешил, челюсть у него отвисла, в глазах стояло изумление. Рожин снова отвернулся уходить, но тут казак нашелся:
– Да что мне их суеверия! Православный я, у меня одна душа!
– Ну да, – устало согласился толмач и побрел из горницы, тем разговор окончив.
Перегода в сердцах плюнул, коротко выругался, грузно шлепнулся на лавку, бормоча:
– Что мне теперь, из-за вогульской ереси парик из Парижу выписывать?..
На этот диалог Мурзинцев не обратил внимания, все еще занятый Лисом с Недолей. Затем, немного охолонув, окликнул Перегоду и распорядился стрельцов утащить с глаз долой, среди трезвых служивых распределить время караула, а сам пошел искать Рожина и вскоре отыскал его на лавке в опочивальне, уже засыпающего, осторожно потрепал за плечо:
– Лексей, ты видел кого? С чего осторожничаешь?
– Вогула на реке видал, – открыв глаза, отозвался толмач.
– И что?
– Подозрительно мне это.
– Надо было местных порасспрашивать, не встречали ли посторонних, – с досадой произнес сотник. – Я и собирался, а взамен на этих… время убил!
– Я порасспрашивал, не видели никого, – отозвался толмач. Сотник облегченно вздохнул. – Скажи, Анисимович, ты почто такое дурачье в поход взял?
– Да они