– Вы ни разу не виделись, зачем тебе ее новости…
– О`кей, тогда какие новости на фондовом рынке?
– Понятия не имею, нашел кого спросить. Я даже не особо понимаю, что такое биржа.
– Ну вот, ты отвергаешь все мои предложения по темам. Начинай тогда сама. Ах да, ты уже начала – про бренность человеческого бытия. Отклонено. Давай что-то пооптимистичнее.
– Ты не мог бы… обними меня, а?
– Обнять? Вот так?
– Ну… хотя бы.
– А мы могли бы… эм-м…
– Нет, не сейчас.
– Ладно, прости. Прости, отвратительная была мысль, как мне такое в голову пришло… куда ты?
– Я позвоню в полицию.
Глаза Тины округлились, и она отчаянно вцепилась в руку внезапно вскочившего с постели парня.
– Ты сбрендил?!
– Нет, но я уже на пути к этому.
– Хочешь, чтобы меня забрали..?
Как ни странно, Никита остановился. Вытер лоб тыльной стороной ладони и с размаху плюхнулся на диван.
– Ох. Нет.
– Почему ты хотел это сделать? Серьезно, готов просто так меня отдать им? Струсил?!
– Не кричи!
– Это ты на меня орешь сейчас!
– Действительно. Извини. Я немного не в себе. А кто был бы в себе?!
– Никто, Никит. По моей вине мы пережили ужасное, но обязательно пройдем через это. Правда? Ты ведь еще со мной?
Он повернулся спиной к Тине, и она видела, как его плечи опустились, точно на них была вся тяжесть мира, а голова свесилась так низко, как если бы он уснул сидя. А что самое ужасное, Никита молчал. Может, и правда уснул?
Тина подобралась к нему и заглянула в лицо. Парень уставился в одну точку отсутствующим взглядом и, видимо, вообще не слышал ее последней фразы.
– Ты разлюбил меня, да? Из-за того, что я на такое способна? – шепнула она срывающимся голосом.
Лицо Никиты на миг странно исказилось, ей показалось, что он всхлипнул. Но в следующую секунду оно снова приняло бесстрастное выражение.
– Я здесь, с тобой. Давай все-таки попробуем поспать.
– Ладно. Конечно. Давай попробуем. Поговорим об этом завтра, да? Я имею в виду – о нас.
– Ти-на. Мы замешаны в убийстве. Какие сейчас могут быть беседы «о нас»? Чертова женская психология.
Девушка сделала над собой огромное усилие, чтобы промолчать, и отвернулась от Никиты к стене.
На этот раз сон долго не приходил, но когда Тина наконец отрубилась, то «очнулась» уже утром. В первые пять благословенных секунд она пребывала на границе между сном и явью и не помнила ни о каком убийстве. Потом – застонала и резко села в постели. Место на диване слева от нее пустовало.
– Никита? – произнесла Тина звенящим голосом.
Никто не отозвался.
Призрачная надежда на то, что он на кухне или в душе, не оправдалась. Его вещи