– Ты… Ты планируешь сегодня вечером посетить общее собрание после военного совета?
– А Шахразаде тоже разрешат прийти? – уточнила она, хотя всем сердцем желала согласиться сразу.
– Не думаю, что кто-то станет возражать. Ее поддерживает Тарик. Кроме того, на посиделках возле костра никто не будет обсуждать ничего важного. А еще, уверен, многим не терпится собственными глазами взглянуть на знаменитую Шахразаду. Но если она решит явиться, то должна быть готовой ко всеобщему вниманию, – предупредил Рахим, в очередной раз проявив себя заботливым другом.
– Я передам. И… прослежу, чтобы сестре ничто не угрожало. – Ирса подняла глаза, встречая взгляд собеседника.
Спокойная. Решительная. По крайней мере, она надеялась, что кажется таковой со стороны, хотя на самом деле могла производить впечатление и полной безумицы – учитывая всклокоченные волосы и нервно прижатый к груди свиток про лекарственные растения.
– Ничего другого я от тебя и не ожидал, – серьезно кивнул Рахим и задумчиво посмотрел на девушку. – Tavalodet mobarak, Ирса аль-Хайзуран. Пусть ждут тебя впереди еще сотни дней рождений.
– Благодарю, Рахим аль-Дин Валад.
Он склонился в вежливом поклоне, а когда выпрямился, слегка улыбнулся в своей привычной манере – так, словно знал что-то неизвестное всем остальным. Что-то очень важное.
– И возвращаясь к нашему разговору: тебе не о чем волноваться.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты не просто красивая, – Рахим вздохнул. – Ты интересная. Никогда не забывай об этом.
Как нераспустившийся бутон
Он никогда бы этого не признал. Даже с приставленным к горлу кинжалом.
Но Джалал, похоже, оказался прав.
Халифу Хорасана не следовало без объяснений пропадать надолго неизвестно где.
Однако Халид не мог оставаться во дворце день за днем. Там накопилось слишком много воспоминаний. Уродливых воспоминаний о пролитой крови, ярости и предательстве. Единственную комнату, где можно было укрыться и обрести покой, уничтожила молния во время грозы.
А еще во дворце скрывались потаенные воспоминания, которые Халид пока не хотел переживать заново.
По крайней мере, в городе все происходило наяву. Пусть страдания жителей Рея и вызывали угрызения совести у халифа, навлекшего беды на головы подданных, он готов был встретиться лицом к лицу с последствиями собственной ошибки. И попытаться загладить вину.
После целого утра, проведенного за чтением бесконечных прошений, Халид страстно желал увидеть результаты своих трудов. Знать, что сделал что-то важное.
Помимо того, что отразил угрозу надвигавшейся войны.
Увы, похоже, сегодня он совершил ошибку.
Солнце ярко сияло, отражаясь на поверхности ступеней городской библиотеки.
Слишком ярко. Ослепительно.
Перед глазами поплыли круги. Такое происходило все чаще и чаще. Головная боль усилилась и стала почти непереносимой.