– Не знаю. Но ты…
– Давай не будем, я серьёзно, Лобастая. У меня такое бывает, наверное, просто дошла до точки. Выговорилась, стало легче. Так что с твоим браком?
Инна всем своим видом давала понять, что не хочет больше говорить о себе. Прятала глаза, злясь, что вообще завела этот разговор. Образ успешной и счастливой пошёл трещинами, и Инна с удовольствием взяла бы все свои слова обратно. Отец учил быть сильной, никогда не сдаваться, искать себя. Что бы он сказал, глядя на неё сейчас?
– Да что с ним, – Света вяло махнула рукой и снова завернулась в плед. Подтянула колени к подбородку, поёжилась, набрасывая на плечи успевшую остыть ткань. – Наверное, он подошёл к концу.
– Если ты это допустишь, ты будешь самой большой идиоткой. Я сейчас говорю совершенно серьёзно.
– Не знаю, возможно.
После вчерашнего вечера у Лёши, оставившего после себя новую порцию прожорливой пустоты, думать вообще не хотелось. Ни о прошлом, ни о будущем. Надо попробовать жить сегодняшним днём, а там… что-то разрешится. Пока Света даже представить не могла, как всё поправить, и совершенно не знала, хочет ли что-то исправлять.
– Как думаешь, Лёша устроит праздник в честь вступления в должность?
– Шутишь? – Света усмехнулась. – Не удивлюсь, если он уже снял ресторан ради него.
– Хорошо бы собраться всем вместе, – мечтательно протянула Инна. – Так давно не встречались…
– Да. Очень давно.
Инна вдруг фыркнула и подмигнула Свете:
– Вспомнила, Лобастая, как застукала вас с Никитой в туалете.
– Ничего ты не застукала, просто услышала. – Света покраснела.
– Мне было достаточно услышать, остальное в голове дорисовалось, – поиграла бровями Инна.
Друзья всё ещё не могут поверить, что они вместе. И Света всё ещё смущается тому, что Никиту, кажется, совершенно не смущает. Он свободно держит её за руку на виду у всех, поглаживая костяшки её пальцев. Склоняется к её уху, делая вид, что что-то говорит, на самом деле просто дышит, медленно обводит тёплым дыханием раковину и щекочет мочку, выпрямляясь, как только по коже начинают бежать мурашки. Да, Света смущается, но вместе с тем постепенно шалеет, начинает плыть, нетерпеливо поводя ногами, сжимая их крепче.
– Лучик, ты покраснела, – шепчет наконец он, почти касаясь губами кожи. – Надо уметь держать себя в руках.
Она бросает в него возмущённый взгляд, но тут же замечает пятна зрачков, затопивших тёмно-серый. Медленно поводит большим пальцем по его запястью, прижимает вену, и в подушечку моментально врывается чужой пульс, стремительный, гулкий. Хитро улыбаясь, она выдыхает прямо на ухо:
– Просто ты не знаешь, о чём я сейчас думаю.
– Хм, и о чём же? – приподнимает бровь и свободной рукой тянется за пивом. Света зеркалит его жест, подносит горлышко к губам и медленно облизывает,