Аллан усмехнулся, огибая боевого товарища. Посмотрел на рубашку, заострив внимание бесцветных глаз на каплях крови.
– Вижу, кому-то не повезло. – Кивнул на следы тренировки, которые Маркус не торопился убирать. – Ты уничтожишь всех новичков до того, как они займут свои места в армии Его Величества. Боюсь, королю не понравится, когда ему принесут очередные доклады о количестве изувеченных тобой новобранцев.
– Я выполняю свою работу, а не слоняюсь без дела по дворцу и не заглядываю дамам под юбки.
Аллан возмущенно выдохнул, а после заливисто расхохотался, прижимая ладонь к животу. Его руки по обычаю были скрыты под толщей ткани, но Кроули прекрасно помнил то, какими были его ладони – обожженные черные пятна, доставшиеся Лорду-Дознавателю за его способности.
– Не могу себе отказать. Дамы меня любят. – Сладкая улыбочка, выводившая Кроули из состояния спокойствия, вновь растянулась на молодом лице мага.
– Дамы тебя боятся. А самые отчаянные, хотя… самые безумные готовы броситься тебе на шею, но преследуя одну цель – чтобы ты однажды не явился в их дом.
– Как и ты, – подмигнул Аллан, прислонившись к белоснежной стене комнаты, в которой наставники переодевались и готовились к тренировкам. Для новобранцев в военном гарнизоне были выделены отдельные общие комнаты.
– Зачем пожаловал? Не помню, чтобы ты питал особую страсть к боевой подготовке.
Маркус бегло окинул стройную фигуру мага, подмечая, что за симпатичной оболочкой юнца, по которому вздыхала добрая половина придворных дам, (тех самых отчаянных или безумных), скрывался опасный противник. Он видел Аллана в деле, стоял с ним плечом к плечу на Рубеже. Они сражались и побеждали, и те черные шрамы, пронзившие руки Аллана, появились на его глазах. Но спустя годы они старались не вспоминать о тех событиях, которые все еще эхом отражались от крепких стен Исоры, а на самых дальних границах порой вспыхивали бунтами или мелкими армиями недовольных. И тогда магам Исоры вновь приходилось возвращаться на войну, а магия, сделавшая их могущественными, забирала плату, уродуя душу и тело.
Аллан покачал головой, поправляя черный плащ униформы, подбитый алым атласом. Еще одна отличительная деталь, которой хвастался юнец. Он ненавидел черный цвет, презирал его, но воля короля была сильней недовольства самовлюбленного мага.
– Я тут услышал одну любопытную новость, – проговорил Аллан, вынуждая Кроули посмотреть на бледное лицо мужчины. Его тонкие губы искривились в хитрой улыбке.
– Говори, – тон, не терпящий возражений, никогда не производил впечатления на Аллана, но ему нравилось доводить старшего соратника. Над ними потешался весь гарнизон, но никто не высказывал этого вслух. Однако все понимали – они могли шутить друг над другом или поддевать глупостями (в основном это делал Аллан) лишь потому, что