Мой проводник возник передо мной также неожиданно, как и испарился до этого. Просто шагнул откуда-то сбоку:
– Мисс Уолф…
Я вздрогнула. Наэлектризованные нервы искрили сами по себе, а тут еще эти фокусы!
– Не делайте так, пожалуйста, – выдохнула, ускоряясь. Напряжение наполнило свинцом все тело, и мне хотелось побыстрее остаться одной. Я не знала, что сделаю первым, как только за мной закроется дверь… но никак не ожидала что просто замру посреди гостиной своего номера, пялясь на роскошный ужин, накрытый на столике…
Красивая клетка… и питание королевское. Развернувшись на носках, я зашла в ванную, на ходу снимая с себя пиджак. Никогда не чувствовала себя так, как сегодня. Мне все казалось, будто я приняла заказ на убийство, только самой себя. А заказчик – этот мужчина! Этот Повелитель! Кто он такой? Откуда такая власть и такой громкий проект? Я едва не сломала кран, сжав ручку с такой силой, что та аж жалобно скрипнула.
Я уже не понимала, хочу сделать свою работу блестяще, чтобы прикоснуться к этому памятнику истории… или разнести тут все к чертям, чтобы горело в аду. Но не мне решать, принимать ли эти извинения от могущественной расы или нет. Я бы… Я бы ему в сердце нож воткнула! За всех, кто не выжил в те страшные дни!
Звонок на мобильный, брошенный на диване, отвлек, и я, отряхнув пальцы от воды, поспешила ответить.
– Женька, – послышался голос брата, – привет! Ну рассказывай! Обещала же позвонить!
Я со стоном опустилась на диван и подобрала ноги, обнимая ступни рукой. Будто мне снова пятнадцать, ей богу.
– Я жива, – проскрипела, чувствуя себя на сто лет, а не на двадцать пять.
С экрана мобильного на меня смотрел мой брат – такой же жгучий брюнет, как папа. Очень на него похож… Только глаза мамины – небесно-голубые.
Как же это все было странно! Я знала, что прошлое отзовется, когда ступлю на эту землю. Но я не была готова посмотреть ему в глаза. Да еще и такие… Нам с братом обоим повезло выжить тогда в пустыне благодаря родителям, отдавшим за нас жизни. Мне было пятнадцать, а Сальве – семь. И меньше всего мне хотелось касаться последствий собственными руками – ступать босыми ногами по холодному мрамору, рисовать наброски, слушать эхо в пустых залах этого памятника… Если бы я знала! Ноги б моей тут не было!
– Круто же! Покажи вид! – вывел Сашка из ступора. Всегда веселый и неунывающий, он был моей поддержкой во всем. Но сейчас я говорила с ним будто из склепа, и его оживление звучало столь неуместно… Будто и не понимал, где я. Но я и правда чувствовала себя вдвое старше, а Сашка будто через свои голубые глаза на мир смотрел и видел все прозрачным и безоблачным.
– Поверь, у вас в Питере лучше…
Так случилось, что Россия стала моим домом после тех страшных событий. Сначала мы жили в реабилитационном центре в Санкт-Петербурге, а потом перебрались во Владикавказ, куда меня забрал Санесатти, мой учитель. Тогда мне казалось, что я тоже умерла там, в пустыне. Жизнь изменилась настолько, что стала абсолютно незнакомой в самых мелких деталях. Под ногами больше