– «Что же»? Вот посади тебя на кукан? Какую песню запоёшь?
Лицо Суслова превратилось в сплошную гримасу.
– Ну, ты, начальник, даёшь, – сказал он. – Так можно испортить, что угодно, не только стихи.
– Вот и я говорю, – невозмутимо продолжал Николай. – Какая на кукане песня?
Руфина заступилась за поэта так энергично, будто тот из их компании, только отлучился куда-то.
– Ну, что вы, ребята, Есенин – гений. Поверим ему! Это же поэзия! Её нельзя иными законами выверять. Только поэтическими. – И добавила задорно: – Какие вы все молодцы! Мне так хорошо с вами!
Добравшись до села, они пересекли его, не останавливаясь, и оказались на шоссе, ведущем к озеру Бобровое и далее к селу Покровка.
Постояли на высоком берегу озера, наблюдая, как на илистой косе со стороны села пошумливает огромная стая куликов.
Ковальский вспомнил, что на другом конце озера обычно много ежевики. Захотел порадовать спутников.
Когда подъезжали к заветному овражку с ежевикой, наткнулись на Николая Яндаева. Он, как всегда, скакал трусцой на своём меринке. Стадо растянулось в ложбинке между озерами Бобровое и Латинское.
«Примета хорошая, – подумал Ковальский. – Попробую на удачу загадать. Если узнает меня, то у нас с Руфиной всё будет хорошо, нет – не судьба».
Когда приблизились, Александр поприветствовал Яндаева и спросил:
– Сашка-то, брат, в Ташкенте так и живёт?
– А ты кто такой, не припомню?
«Ну, вот… – упало сердце у Ковальского. – Не судьба».
– Вместе учились, я Ивана Головачёва внук, Ковальский.
– А что ж я тебя сразу не признал? Сильно изменился.
– А ты – нет.
– Ну, я что? Мне зачем меняться, остаться бы, как есть…
…Заросли ежевики удивили.
Едва поднимешь плеть, крупные ягоды, одна другой краше, будто подмигивая, манят к себе.
– Царство агатовых глазок, – удивилась Руфина. – Какое у тебя должно быть интересное детство!.. Такие облака, небо, озёра – тебе повезло очень…
«Сколько ел ежевику, никогда не думал, что так можно красиво сказать: «агатовые глазки»!» – порадовался в свою очередь Александр.
…Дома у Любаевых – никого. Вместо замка – дверная цепь наброшена на кольцо.
Александр прошёл в огород. Ни матери, ни отца там нет.
– Поехали к сыну, – вернувшись во двор, предположил Александр.
– А как же… – начала, было, Руфина.
– Записочку оставлю…
Посреди широкого двора Бочаровых, куда гости вошли цепочкой, стояли Григорий Никитич и Проняй Плужников.
– Ах, Боже, какие гости! – выходя из мазанки, всплеснула руками Дарья Ильинична. Подошла и погладили Александра по плечу: – Давно приехали-то?
– Да только что. А Саша где?
– Наверное, у Гришаевых, сейчас сбегаю…
Мужики поздоровались.
– Как, дед, жизнь? – спросил, обращаясь к Проняю, Ковальский.
– Да как? Арбуз растёт, – он похлопал по животу, – а вешка, извиняюсь, сохнет…
Суслов хохотнул.
– Ну, дед, – обронил