– И потом… когда случится то, что всем нам уготовано, похоронят там, где зачиналась жизнь, на родной сторонушке. А так, останься я в Рязани, мороки будет с перевозом… Решил успеть… своим ходом, пока могу…
На утро мы проснулись поздно. Объявили Сызрань. Я начал собираться.
Старик сидел, глядя в окошко. Мне показалось, что между нами ни с чего возникло некое отчуждение. Но потом, когда он заговорил, все стало ясно.
– Так хочу увидеть Волгу, соскучился.
Когда женился, жил сначала в Ширяево, потом в Рождествено. Какие села! В Ширяево бывали Репин, Левитан. Вы знаете?
– Да, – подтвердил я. И не удержался, – это ещё и родина поэта Александра Ширяевца, друга Есенина.
– Скажите мне, – он оторвался от окна, – почему сейчас таких людей нет, не стало?
Я не знал, что сказать. А он и не ждал ответа.
– Не прозевать бы, – произнёс старик.
Я видел: он волновался, ожидая встречи с Волгой.
– Будет остановка, мне сходить. Потом – мост через реку, увидите её, – мои слова, кажется, его успокоили чуть-чуть.
– Хорошо бы, – отозвался старик.
Я спохватился:
– Может, адрес свой дадите? Помочь чем-то… Мало ли чего бывает.
– А что может быть? – услышал я в ответ, – меня внучка Варька встретит. Все по плану идёт. Живите счастливо, у каждого своё…
– Я положил в карман вашего пиджака свою визитку.
Он промолчал. Очевидно, не понял, о чем речь.
Когда я уже оказался на перроне, помахал ему рукой. Он не ответил. Не узнал меня через оконное стекло, хотя я стоял всего метрах в пяти от вагона.
…Промчался последний вагон поезда, уносившего ещё вчера совсем не известную мне жизнь.
Я все стоял.
Меня никто не встречал, и мне некуда было торопиться.
2006 г.
Сомятник
Едва я отошел от костра к воде, чтобы умыться, увидел рыбачка. Сидит себе на бревне у самого края завала посреди речки маленький круглолицый мужичок лет сорока. В соломенной шляпе, аккуратный такой. У ног его две удочки. А ниже – большой омут, который мы ночью не видели. Сидит тихо. Место уж больно привлекательное. Только приглушенно урчат большие воронки, выдавая глубину.
Взяв спиннинг, стараясь не шуметь и не оступиться на скользких бревнах, подошёл к нему.
Не успел я заговорить, как довольно толстый конец одной из его удочек ушёл под воду.
Не торопясь, рыбачок подсек. Не опасаясь обрыва, дотянулся до лесы и стал, как на мотовило, наматывать её на руку. Руки его были в кожаных потрепанных перчатках.
– Леска у меня один миллиметр толщиной, Ему не оборвать, – пояснил деловито.
Он подвел под рыбину большой самодельный черпак.
– Ловко вы его, – не удержался я. – Кэгэ на три будет.
– Будет, – прозвучал ответ.
Оказалось, что таких сомят у него в мешке, прижатом бревном, уже два.
– На вот, – он протянул несколько дождевых