Примерно на уровне пятой по счету комнаты следы обрывались, и на ковре были видны только несколько капель крови. Холмс подергал за ручки дверей по обе стороны от этой отметки, но открыта оказалась только дверь справа, за номером двести восемьдесят девять. Из замочной скважины торчал ключ. Холмс открыл дверь и заглянул внутрь.
– Гм, похоже, здесь никого нет.
– Вы надеялись застать кого-нибудь, сэр?
– Почему вас это интересует?
– Видите ли, сэр, если человек, которого мы ищем, замышляет акт насилия, мне бы не хотелось, чтобы он стал для нас неожиданностью. Мое естество восстает против подобных потрясений.
– Итак, вы полагаете, что наша жертва была убита?
– А у вас есть иное объяснение?
– Не меньше дюжины. И вообще, строить предположения, пока данных недостаточно, – крупнейшая ошибка. Эй! Кто это там?
В конце коридора появился старый бханги. В руке он нес щетку на короткой ручке.
– Это просто подметальщик, сэр. Скорее всего, он служит в этой гостинице.
– Позовите-ка его сюда на минутку.
– Конечно, сэр. Бханги! Идхар ао, джалди!
Старик направился к нам, неслышно ступая босыми ногами, и, приблизившись, поприветствовал Холмса:
– Намасте, сахиб.
– Спросите его, не видел ли он незадолго до нашего прихода что-нибудь необычное.
– Послушай, старый, – начал я на местном языке, – не видел ли ты сейчас что-нибудь не вполне обычное?
– Я не видел ничего, бабуджи, – его морщинистое лицо оживилось, – но я слышал громкий крик, похожий на крик чурайля.
– Этот крик слышал каждый, кого боги наделили ушами, – в нетерпении прервал его я. – А теперь послушай, ты, слуга Лал Бега (бога подметальщиков). Этот высокий сахиб – сахт бара афсар полиции. Умер человек. Да, крики были из-за этого. Сахиб проводит расследование. Если ты не хочешь потерять новкри в этой гостинице, расскажи мне все, что знаешь.
– Хай-май, – запричитал он, – что за зулам? Я не видел ничего, бабуджи. Никто здесь не проходил. Только еще один ангрези сахиб спускался по черной лестнице.
– Разве сахибы пользуются черной лестницей?
– Нет, бабуджи. Это лестница для слуг гостиницы.
– Гадха! Что же ты не сказал об этом сразу?
Я прервался, чтобы изложить Холмсу содержание нашего диалога.
– А теперь, старый, – сказал я, снова пригвоздив его суровым взглядом, – расскажи, как выглядел этот сахиб и когда он ушел.
– Бабуджи, –