Наконец, прервав мои восхваления штор и подушек, вернулся Лиам, на котором я не заметил никаких следов драки.
– А теперь приведи Нэнси, – велел барон, который о своем приказе, увы, не забыл.
– Не думаю, что мисс Нэнси сейчас готова кого-то видеть, – отрезал Лиам.
Граф воззрился на своего непутевого слугу так, будто заговорила мебель.
– Простите, граф. Не представляю, что с Лиамом, обычно он так себя не ведет. Но если не исправится, придется его уволить.
Он многозначительно посмотрел на Лиама. Тот поклонился и натянуто произнес:
– Сейчас все исполню.
Лиам выскользнул за дверь, а я вдруг кое-что понял о бароне. Преклонение перед всем английским, интерьер без намека на Ирландию, дом поблизости от замка, где заседает британское колониальное правительство, интерьер в стиле начала века…
– Вы сражались в англо-ирландской войне на стороне англичан, – выпалил я.
И по тому, как дернулся рот барона, понял: попал.
– Вам дали титул и этот дом тогда же, когда моему отцу, – прошептал я. – Сразу после войны. За заслуги перед британским правительством.
Я не видел в этом ничего предосудительного, но барон взглянул на меня так, словно я уличил его в чем-то постыдном.
– Наш дом предстал перед вами не в лучшем виде, – сухо произнес он, взяв себя в руки. – Но я уверен: моя дочь вас очарует.
Я не принял его слова всерьез – родители всегда расхваливают своих чад, даже без всяких на то оснований, – но тут в комнату вошла Нэнси, и я замер как громом пораженный. Мне показалось, что девушка, которая на моих глазах погибла на площади, вернулась к жизни. Но сразу стало ясно: увы, непоправимое не исправить. Просто у сестер совершенно одинаковые лица – нежные, тонкие, в обрамлении светлых волос. И фигура прекрасная: стройная, царственно высокая. Я поднялся на ноги, забыв, что, по легенде, не могу встать без посторонней помощи. Ну да ладно, такая красота поднимает на ноги даже больных.
– Мисс Нэнси, – сдавленно проговорил я и сделал шаг навстречу. – Сочувствую вашей утрате.
Нэнси, в свою очередь, тоже замерла, как громом пораженная. Я не стал тешить себя надеждой, что это знак любви с первого взгляда. Может быть, женщины особенно тонко чувствуют жизнь, и она догадалась, что я мертв?
– Моя дорогая, познакомься, – встрял барон, потому что Нэнси продолжала потрясенно таращиться на меня. – Граф пришел выразить нам свои соболезнования. Он из Лондона. Замечательный молодой человек.
Нэнси сглотнула, и у меня в голове мелькнули сразу три мысли.
Первая: она может что-то знать. С кем бы еще Элизабет поделилась своими тайнами, как не с сестрой-близняшкой?
Вторая: убийца выбирает поразительно красивых женщин. Блондинка из Ливерпуля, девушка, которую я спас на площади месяц назад, и Элизабет, как две капли воды похожая на Нэнси, – что ему сделали все эти совершенные творения природы?
Третья: вот таких невест я привлекал бы, если бы не погиб. Такой была бы