Дед встретил меня на пороге тёплыми объятиями и традиционными расспросами, когда же я подарю ему правнука. Разговор, который стал уже просто ритуалом.
– Ну, деда, – протянула, обнимая сухонького мужчину, который был ниже меня на пару сантиметров, со сморщенным, загрубевшим от моря и солнца лицом, но казался таким беззащитно-трогательным, что хотелось его обнимать и защищать ото всех. Но это впечатление было обманчивым. Дед был той ещё занозой и грозой альф, которым спокойно мог надрать задницу. – Дай пожить для себя. Я не готова делить с кем-то кров, да и рожать мне ещё рано.
– Вы, молодёжь, живёте так, будто жизнь безразмерна. Поверь старику, жизнь быстротечна! Не успеешь оглянуться, как она пробежит спринтерскую дистанцию, а на финише что у тебя, Алекса, останется? Только карьера? Да сдалась она тебе на пенсии! Будешь жить старой девой в окружении десяти кошек! – гнул дедушка своё. – Послушай старика!
– Деда, вот не начинай! Я сама решу, когда и что мне делать! – я уже откровенно злилась. Эти разговоры раздражали ещё больше оттого, что моя девочка вдруг стала солидарна с дедом. Она уже созрела, и ей хотелось котят. – Ты извини, но я не смогу сегодня остаться. Сейчас же уйду в лес.
Я уже под кожей ощущала свою пантеру.
– Что, придавило? Досиделась? А ведь это всё твоя работа виновата! – сокрушался дедуля, сочувственно разглядывая непутёвую внучку, которая ещё и на байке приехала, а не как порядочная, на смартмобе. От девочки не должно пахнуть бензином, пылью дорог и ещё неизвестно чем, таким непривлекательным. Эх, жалко дурёху! Где она найдёт себе самца под стать?
– Ага. У нас на работе кадровые перестановки. Чудом вырвалась! Думала, не отпустят. Сынок хозяйский пожаловали с ревизией, Эдвард Блеквуд. Как-то не сработалась я с ним. Уволит, как пить дать! – моих губ коснулась грустная усмешка, а услужливая память подбросила картинку с полуголым мужчиной в приглушённом свете его кабинета. От одного этого образа накатило возбуждение, смешанное напополам с тоской. Жутко захотелось опять оказаться возле него и вдыхать такой привлекательный аромат, лизнуть солёную кожу на шее.
– Алекса! – дед тормошил меня за руку, видимо, не первую минуту. – Ты чего зависла, как альбатрос на бреющем полете?
– Ничего, – насупилась я и чмокнула деда в висок. – Прости. Я ушла.
Махнула рукой на прощание и пошла к кромке леса, который начинался за домиком смотрителя. В самом начале леса рос дуб. Каким образом он здесь появился – неизвестно, ведь в лесу он был единственным представителем своего рода. Возле него я разделась донага, сбросив широкие штаны и растянутую футболку, засунула вещи в развилку веток. Ступила под сень деревьев, жадно вдыхая ароматы леса, прислушиваясь к его звукам и наслаждаясь опьяняющей свободой.
Я