Стекла в первой комнате были грязными, но целыми. Здесь стояли громадная кровать без матраса и два громоздких платяных шкафа. Наверное, какая-то из комнат служила родителям спальней. Зайдя во вторую комнату, Белл увидела застекленные двери на веранду. Может, родители спали здесь? Белл взялась за ручку, и застекленная дверь со скрипом открылась. Белл вышла на веранду, старательно обходя дыры в полу. Вид отсюда открывался потрясающий. Легко было представить родителей, стоящих на этом месте и любующихся… нет, не хаотичными зарослями, а красивым, ухоженным садом.
Они вернулись в комнату. Оливер открыл дверь в стене.
– Давайте заглянем сюда, – предложил он.
Белл вошла и остановилась на пороге небольшой пустой комнаты, ведущей в ванную. Может, в этой комнате находилась детская? До сих пор она не ощущала следов присутствия матери. В этой комнате все было по-другому. Здесь материнское присутствие чувствовалось настолько сильно, что казалось, мать куда-то вышла и сейчас вернется. Здесь было нечто. Какой-то особый запах.
Оливер открыл дверцы стенного шкафа, но не нашел ничего, кроме сухих цветочных лепестков и листьев. Он раскрошил их между пальцами и бросил на пол. Вот откуда этот запах.
– Какие-то травы, – сказал он. – И вроде бы розы.
Белл подошла и тоже осмотрела внутренность стенного шкафа.
– А это что?
Внизу имелся выдвижной ящик. Белл взялась за ручку из слоновой кости. Ящик оказался запертым. Оливер достал из кармана куртки перочинный нож. Повозившись несколько минут с замком, он сумел выдвинуть ящик почти наполовину.
– Там пусто, – сказал он.
– Позвольте мне. У меня руки тоньше.
Белл нагнулась, сунула руку в ящик и почувствовала что-то мягкое. Предмет словно застрял на месте и не хотел извлекаться. Она потянула сначала осторожно, затем все энергичнее и извлекла пожелтевший детский муслиновый нагрудник. В него был завернут какой-то твердый предмет.
– Боже, какой же он старый! – пробормотала она, разглядывая пыльный нагрудник.
– А что внутри? – полюбопытствовал Оливер.
Белл осторожно развернула муслин. Увидев то, что скрывалось под тканью, она не смогла сдержать слез.
Глава 15
Человек в темно-синем макинтоше поднимается по лестнице. Как же мне сейчас не хватает Симоны! Помню, вскоре после родов, когда мое душевное состояние никуда не годилось, она принесла подарок для Эльвиры: красивую серебряную погремушку. Вещица была настолько прелестной, что я поверила словам подруги. «Мрачные времена непременно пройдут», – говорила она. Симона была медсестрой и всегда отличалась умением видеть светлую сторону жизни. Сейчас она бы знала, что́ сказать человеку в макинтоше. Мне же на ум не приходит ничего, кроме желания убежать и закрыться в ванной, хотя я сознаю, что так делать нельзя. В голове стойко засела мысль: чем безумнее мое поведение, тем это лучше для окружающих.
Человек поднимается