К тому же, не забывай – Нихель вошёл в сердца многих, очень многих, взбаламутил души, перепутал смыслы и ценности, сбил людей в толпы, готовые убивать, грабить и жечь.
О, это была страшная, жестокая война. Тайная война. Мы не махали мечами и не стреляли из пушек, но мы теряли друзей, мы хоронили и оплакивали близких. Твой дед, в чью память ты назван, был одним из первых воинов Круга и погиб одним из первых. Мало кто тогда остался в живых…
Казалось бы, Круг должен был ослабнуть и распасться. Но на место павших становились новые борцы – новые воины, пряхи, стеклодувы, гончары… И произошло чудо – Никель стал терять силу, отступать пядь за пядью.
И наконец мы вытеснили его, мы закрыли, заштопали дыры, по которым он мог бы просочиться в наш мир. Сами собой исчезли куда-то эмиссары. Их приспешники, не моргнув глазом, отреклись от того, что назвали своими заблуждениями. Тёмные толпы распались. Кочевники свернули свои шатры и умчались в ковыльные степи.
Но всех утраченных земель вернуть мы не смогли. Но эмиссары Нихеля бродили где-то рядом, сеяли раздоры и ненависть, обещали золото и власть. Руками тёмных и продажных они вновь обрывали нити и разбивали щиты, готовя новый приход своего хозяина.
– А мои мама и папа? Как они погибли? Когда?
– Не говори так! Я верю, что они живы. Только они очень далеко. Так далеко, что даже весточку оттуда подать невозможно. За гранью.
– Какая может быть грань, чтобы живой человек не мог дать о себе знать?
– Я не знаю, мальчик мой. Этого я не знаю…
В тот день Нихель прорвал нашу защиту сразу в трёх местах. Одна из этих дыр пришлась на базарную площадь небольшого городишки Ош де Флори. Руфь стала наспех закрывать образовавшуюся прорву, Юбер подстраховывал её, поставив временные щиты. Но нитей не хватало, а те, что она успевала наложить, моментально обугливались и рассыпались пеплом, щиты вибрировали и вырывались из рук, помощь не приходила, потому что люди не успевали справляться в других местах… Потом, казалось бы, дело пошло на лад, подоспела ещё одна пряха со свежим запасом нитей, покров креп, шиты встали прочно, ещё немного и они сомкнулись бы… Но вдруг какая-то сила скрутила щиты и сорвала покров, всё закружилось, словно вокруг бушевал смерч, вторую пряху отбросило в сторону и она потеряла сознание. А когда она пришла в себя, ни Руфи, ни Юбера рядом не было, а на месте площади была проплешина, покрытая глубокими трещинами.
Я чуть с ума не сошла от горя. Но надо было жить, надо было продолжать борьбу. Я отослала тебя и Элис, которая тоже была ещё ребёнком, под крыло своей старой кормилицы, Хильды, сюда на север, в относительно безопасные места.
– Ты вправду веришь, что они не погибли?
– Моё сердце говорит мне: – "они живы", а материнское сердце не может ошибаться. Часто мне снится сон – выжженная беспощадным солнцем степь, белая юрта, а в юрте на возвышении сидит молодая женщина в чужой