Поэтому психология и история. Путь наименьшего сопротивления. Может быть…
Эбенэр
Среда. Урок истории. Класс жужжит всеми тонами, переговариваясь вполголоса. Молодая учительница, начавшая свою преподавательскую карьеру в этом учебном году, не появляется.
Пятнадцать минут спустя после начала урока раздается стук в дверь и входят двое мужчин. Один из них – это директор школы. Он откашливается, ожидая, пока умолкнут голоса, и громко объявляет, что историчка больна. Она не только больна, но и беременна – в августе родится ее первый ребенок. Поэтому, по возможности, она закончит с нами этот учебный год, а с начала следующего нам будет преподавать господин Эбенэр Кент – указательный жест на рядом стоящего мужчину.
Тот слегка перемещается, делая легкий шаг вперед. Мой ракурс меняется, и моя нижняя челюсть отваливается вниз, как в худших комедийных фильмах. Это же гость!
Директор поясняет, что господин Кент уже сейчас предлагает подготовительные часы по его предмету истории для тех, кто выбрал ее в качестве экзаменационного предмета, и будет замещать нашу историчку, пока она больна. Направляясь из класса, он на ходу машет нам рукой и закрывает за собой дверь.
Господин Эбенэр Кент проходит к учительскому столу, двигает его ближе к доске и неторопливо садится на него, обратив к классу свой приветливый взгляд. Я сижу во втором ряду по его правую руку. Сегодня ничего не осталось от его мягчайшего космического костюма переливающегося синего цвета. На молодом мужчине светло-бежевые элегантно-спортивные брюки, светло-бежевая обтягивающая великолепную лепную грудь футболка и легкий светлый с голубой нитью льняной пиджак. На ногах «Адидас» из светло-синей замши с белыми полосками. Внизу моего живота начинает набухать уже знакомое медовое ощущение.
Наш выглядящий как молодой бог новый учитель представляется, слегка наклоняя голову:
– Эбенэр, или просто Бэн. Здравствуйте.
Он проводит долгим взглядом по классу, останавливается на мне. Снова чуть склоняет голову и произносит:
– Здравствуй, Алиа.
Я вижу, что все, кому понадобилось обернуться, чтобы бросить на меня изумленный взгляд, обернулись.
Класс задает Бэну вопросы, а он, в свою очередь, в большинстве преобразует их в вопросы к классу. Разговор развивается непринужденно. Я уже разморозилась и смакую легкое приятное ощущение в промежности и нижней части живота. Минут через пятнадцать мы все наблюдаем, как Бэн ерзает на учительском столе и, стараясь устроиться поудобнее, задирает ноги с целью пристроить их в позу лотоса. Его попытки проваливаются на наших глазах, т. к. нетянущаяся ткань его брюк не позволяет подобных пируэтов. Очередная волна недоумения между моими соучениками. А мне единственной понятны усилия Бэна. В его переливающемся