Тихх подавился нервным смешком. Невзирая на все кошмары сегодняшнего дня, он все же пробрался наружу, преодолев препятствия, которые чинили ему страх, унижение, и тревога. И, хоть это хриплое квохтанье вряд ли можно было назвать здоровым смехом, Тихх не стал ему сопротивляться. Он чувствовал, как через эти конвульсии в животе и грудной клетке его покидают паника и боязнь неизвестности. В тот самый момент, когда Каш с дружками готовы были обосраться от страха (нет, это не метафора: Вру-вру уже вовсю пускал ветры), он вдруг обрел какую-то неведомую силу. Свою собственную, незримую, как враг из дубовой рощи. Силу, не доступную для других просто потому, что ее нет в природе.
«Она у меня в голове».
В голове, как и сказки, над которыми вы смеялись. В ней вы вовсе не знаменитая шайка Каша, наводящая шороху во всем поселении, а кучка жалких насекомых под прицелом мухобойки. Два навозных жука, божья коровка и богомол. Ползают и летают парами на случай встречи со всякими белками.
Тихх катался по земле и хохотал в голос.
Встречайте, единственный на всем Харх цирк насекомых, по совместительству, мастеров импровизации! Не проходите мимо! У каждого свой талант: первый навозный жук поразит вас своей артистичностью, второй удивит мастерством пародий, богомол у нас умеет очень музыкально сморкаться, а божья коровка – известный фокусник-иллюзионист.
– Ха-ха-ха-ха-ха! – Смех Тихха уже сотрясал всю поляну, но его это мало беспокоило. Ему вообще надоело о чем-то беспокоиться. Каш сотоварищи хотели отменного веселья, так пусть получат сполна!
Полет разгулявшейся фантазии уже было не остановить. В ней навозные жуки стремительно превратились в тучных борцов, и один на глазах изумленной публики уже придавил своим весом второго. Бац – прямо в лепешку. Очень, очень жаль второго жука, но вот на сцену вылетели другие выступающие. Ввжжжух-шуххх, взметнулись в воздух остро заточенные палки: божья коровка сошлась с богомолом в зрелищном фехтовальном поединке. Повязки на глазах, похожие на те, что надеваются при игре в прятки, не позволяли им видеть друг друга, и каждый взмах пронзал пустоту.
Тихх задыхался от смеха. Он полностью отключился от реальности, упиваясь все новыми деталями увлекательной жизни насекомых, которые подкидывало ему неуемное воображение. С каждой волной смеха он уносился все дальше от злополучной поляны, уносился, пока мог.
А потом его попытались подстрелить.
Смех – его крылья – резко прервался, страх приказал падать, и он упал.
Очнувшись, медленно, очень медленно открыл глаза, осторожно прополз взглядом по сухой земле. И совсем не удивился, когда взгляд уперся в стрелу: в него ведь стреляли. Попали или нет, это совсем другой вопрос. Наконечник короткой