– А я хочу все же узнать, кто сочинил стих про мышей тоски и сову благоразумья! – неожиданно заупрямился Грядкин. – Мне очень понравилось стихотворение, прямо каждое слово!
– Метерлинк, который Морис Полидор, написал стих, – вздохнул доктор-зуб. – На французском, потому что он бельгиец.
– Недавно написал? А ты что, сам перевел?! – посыпались вопросы из зала.
– Недавно, в конце 19 века, – согласился доктор-зуб. – Перевел, правда, не я, а поэт Валерий Яковлевич Брюсов. Звучало стихотворение Метерлинка в переводе Брюсова так:
«И под кнутом воспоминанья
Я вижу призраки охот.
Полузабытый след ведёт
Собак секретного желанья.
Во глубь забывчивых лесов
Лиловых грёз несутся своры,
И стрелы жёлтые – укоры —
Казнят оленей лживых снов».
– Ой, это же не то! – догадалась тетя Нонна. – В тот раз не было про похотливых собак и лживых оленей!
– Нонна, здесь дети! – одернула сестру-рентген моя мама.
– А я-то причем?! – не поняла тетя Нонна. – Это же Аркадий такие стишки читает, а не я!
– И, тем не менее, наша Нонночка, как всегда, права, – елейно заявил доктор-зуб, что не предвещало ничего хорошего.
– Сказал он тоном крокодила, которого родила ты здесь сама! – вставил доктор-попа.
Под всеобщий хохот дядя Аркадий продолжал свой поэтический ликбез.
Мои родители уже полчаса как собирались уйти домой – укладывать братика-баятика. Они принесли его с собой в зал в сумке, чтобы посмотреть сценку с моим участием. Мне, правда, разрешили остаться на танцы. Но теперь маме хотелось непременно дослушать, откуда же взялись «слоны раздумья»?
– Стихи Метерлинка в переводе Брюсова попались на глаза Владимиру Соловьёву и он сочинил на них пародию, которую я вам и зачитал!
– Классный парень этот Соловьев, судя по всему! – одобрил Серегин папа, который на бимарестанских сборищах чаще помалкивал.
– Он, наверное, артист? – предположила сестра-кал. – Ах, обожаю пародистов! В Москве нормальные люди сейчас смотрят «Голубой огонек» и мы тут, как на необитаемом острове! Ни артистов тебе, ни пародистов, только Зуб!
– А чем наш Зуб не пародист? – вступился за приятеля доктор-попа. – Он даже лучше! Смотри, как напародировал, даже выпивать все забыли!
– Должен еще раз вас расстроить, – наконец, влез в образовавшуюся паузу дядя Аркадий. – Владимир Соловьёв – не артист-пародист, а русский поэт второй половины 19 века. В 1900-м он умер, поэтому до участия в «Голубом огоньке» не дожил. Хотя не исключено, что предложение в нем выступить ему бы польстило. Но поэзия Метерлинка, которую критики относили к поэтическому символизму, возбудила не только его.
– А кого еще возбудила? – томно поинтересовалась тетя Моника. Она казалась на редкость оживленной.