– Какая же ты все-таки гадость, – произнес через смех, надрывая живот, словно Андрей так никогда в своей жизни не смеялся. Это было нечто хорошее, что-то новое в жизни, пришли новые ощущения, которых раньше не было. Ведь это можно считать новым началом или началом конца. – Ты думаешь, ты некий бог? Или кем ты там считаешь, а вот тебе скажу один маленький секрет, – он приблизился к его уху и стал шептать: – Ты вонючий дырявый носок, который уже давно, давно пора выкинуть в мусорное ведро, а лучше сжечь. – Это самое веселое, что происходило с ним после смерти жены – вот так надо на полную катушку уметь отрываться, не зная никаких границ.
В дверь постучали. Этот миг был коротким, но щекотливым, потому что никто не должен был видеть, а если это произойдет, пиши пропало, и тюрьма для Андрея в течение десяти лет станет родным домом. Андрей надавил ручкой еще сильнее в шею. Жирный осел уловил нужную мысль.
– Занят! – закричал он во всю глотку, это было похоже на то, когда люди кричат о помощи.
– Но, – раздался женский голос за дверью.
– Занят, что тебе непонятно? Потом!
Они оба услышали, как его дорогая любимая секретарша вздохнула и так же бесшумно ушла, как пришла.
– А ты молодец, дорогой мой. Быстро сообразил, что к чему тут у нас. Но надо заканчивать все это дело, потому что у меня своих дел полно, – Андрей замолчал, потом убрал ручку от его шеи и аккуратно, медленным движением положил обратно на стол. – Ты главное опять не намочи свои дорогие брючки, – с ехидной улыбкой сказал, стуча костяшками об голову жирного осла. – Можешь спокойно спать дальше. Ты меня уволил и все, и этого не было, – раздался в мозгу щелчок, и Андрею стало на миг страшно, что если он решит его отправить за решетку, но тут же этот страх пропал, словно его и не было.
– Да, – сухо ответил, смотря на дверь своего кабинета. – Да. Да, понял.
– Надеюсь.
Андрей ушел из кабинета как ни в чем не бывало, сунув руки в карманы и насвистывая себе мелодию.
Жирный осел еще долго сидел в кожаном кресле, приходя в себя. Для него все это было чем-то новым и не веселым, в отличие от Андрея.
В любой миг он мог пробить ему горло ручкой, и на этом все закончилось бы, но не произошло. И с каждой новой секундой ему становилось чуточку легче, что сейчас все хорошо и можно так же продолжать пить, есть, спать с женой, получать кучу денег, ничего практически не изменилось, наверное. Вот только не совсем был уверен в этом. Казалось, его мир треснул пополам.
Сидеть в мокрых брюках было не самое лучшее удовольствие, но встать он не смел, потому что боялся, вдруг он вернется обратно и забьет его насмерть каким-нибудь тупым предметом или чем-нибудь еще. Словно прирос к креслу, и осталось молиться богу, мысленно умоляя его, чтобы он больше не вернулся обратно. Никогда. После этого случая жирному ослу стало трудно уснуть. Ведь он боялся,