ваяю домашние блюда бойцам,
имею я дружбу со всеми парнями,
с душой кашеварю погонным отцам.
Я – мирный боец и почти безоружный.
Коль надо, топор превращу в томагавк.
Мне пара приёмов, ударов не чужды.
В атаку сумею погнаться стремглав.
Порой я рыбак и охотник с исканьем.
Балую солдат чрез уменье и пот.
Всегда гарантирую свежесть питанья
и полную сытость повстанческих рот…
Осень патриарха
Безжалостный выродок множит приказы
о новых атаках, убийствах, стрельбе,
о пытках, резне и пусканиях газов,
о казнях и более шквальной пальбе.
Ему не хватает владений, быть может?
Ему недостаточно глупых рабов?
Ему к барабанам ещё надо кожи?
Ему мало мёртвых, разбитых домов?
Он, думаю, верит в чертей и шаманов,
хотя у церквей и в соборах больших
на службах со свечкой средь чудо-тумана
стоял умудрённо, используя миг.
Недавно прилюдно отверг все основы,
борьбу развязав против ближних мирян.
Сегодня, в великую Пасху Христову,
летят войсковые снаряды в славян…
Босс и подчинённый
Бушует царёк местечковый,
грозится работы лишить,
шумит, угрожает бедово,
стараясь все беды пришить,
твердит, что не выдаст зарплату,
вверяет любую вину,
гремит, что не стою оклада,
ругает, что труд не тяну,
буянит базарною бабкой,
кричит, как душевнобольной,
рычит разозлённою шавкой,
неистово брызжет слюной,
творит безобразье свободно,
наводит раздор и скандал…
А всё потому, что сегодня
на пару минут опоздал…
Мимо поля боя
Куски запечённого мяса
и цельные туши в золе,
улитку висящего глаза,
отсутствие зубьев в десне,
кровавые лужи, как поймы,
посевы отстрелянных гильз,
убитые сплошь и обоймы,
горелый сраженческий низ,
разбито-слетевшие башни,
каркасы сгоревших машин,
разрывы и месиво пашен,
обломки, куски половин,
воронки от мин среди поля,
пришедше-ушедшую смерть
я вижу в стекло лобовое,
а лучше б в него не смотреть…
Похоронная процессия
Над кладбищем дождь и осенние тучи.
Терновый навес из угрюмой грозы
венчает народный, печальнейший случай.
На травах потёки и бисер росы.
Небесные струи, как длинные гвозди,
вбиваются громом в могилу и грязь,
пока ожидают