– Утром я заново протапливаю печи… Надо хранить тепло… Пришёл сегодня, а дверь заперта. Такое редко бывает. Я поколотил чуток пятернёй, покричал – тихо. Пришлось звать мастера: у него свой ключ.
– Благодарю, Жанчик! Он печник, трудится с нами ещё с Винсенна, как, впрочем, и большинство работников мануфактуры. Вы там бывали?
Ах, какой вопрос, моя милая! Что я мог ему ответить? Что бывал, только отнюдь не в старой фарфоровой мануфактуре, а в холодной темнице донжона, где по ночам по мне бегали крысы? Конечно нет! Дени Дидро сегодня слишком уважаемый человек, чтобы вспоминать о подобных страницах прошлого.
– Значит, вы первым вошли сегодня в мастерскую? – вместо ответа спросил я, собирая и складывая в карман сюртука рисунки бедной дочери покойной.
– Да, я вошёл сюда вместе с Марго, – Жан показал рукой на пышногрудую мадам.
– Какое несчастье! Не плачь, родная! Твоя мама вчера ходила в церковь на причастие. Она очистилась, теперь её душу оберегают ангелы, – обратилась Марго к девочке. – Катрин всегда была такой набожной… В монастырь собиралась… Вы не позволите мне проводить девочку домой? Для неё это такое испытание…
– Жанчик, помоги Марго, – сказал мастер Томас. – А мы тем временем спокойно поговорим с господином Дидро.
По моему мнению, без жизни и без чувствительных нервов нельзя ничего объяснить. Вот и на этот раз, оставшись с мужем покойницы и мастером Томасом, я почувствовал такое напряжение нервов, что интуиция подсказывала: скоро тайна смерти художницы найдёт своё объяснение.
Целую перстень, который вы когда-то носили.
Отец семейства
– Что вы обо всём этом думаете, Томас? – спросил я мастера. – Какова причина смерти вашей подопечной?
– Не хочу показаться слишком прямолинейным, но для меня очевидно, что Катрин отравили. Или она сама отравилась красками.
– Это вы её отравили! – уверенно произнёс мой бретонец, муж покойной.
– Простите, что вы сказали? – рассеянно спросил мастер.
– Я сказал, что вы её отравили! Катрин уже полгода остаётся ночевать в мануфактуре, хотя женщин после того случая здесь вообще не должно быть.
– Николя, мы ведь с вами уже обсуждали этот предмет… – вздохнул мастер. – В каждом правиле существуют исключения. К тому же у вашей супруги были такие золотые ручки!
Когда в живой молекуле остаётся только чувствительность, она реагирует на всё слепо и безумно. От этих слов Николя вспыхнул. Казалось, переживаемые им в этот момент страсти сделали