И… потрепал того по волосам, как треплют ухо породистой собаки.
– Какой, однако, прелестный постреленок… вам следует чаще брать его с собой ко двору, Босуэлл.
Назвать прелестным постреленком молодого человека шести футов росту, косая сажень в плечах? Голова Адама почтительно склонена, и хорошо, что король не видел этого взгляда – я же подумал, что Джеймсу трудненько придется с графом Босуэллом впредь, когда этот титул наконец перейдет к моему брату. Зачем же он сознательно оскорбил наследника одного из сильнейших людей в королевстве?
– Мой сын предпочитает сельскую жизнь, – чуть усмехнувшись, отвечал нынешний граф за будущего.
– Предпочитает… – король передернул плечами. – Во дни моей молодости юноши, как и подобает, делали то, что им приказано, отнюдь не то, что предпочитали. Вы – мягкий человек, Босуэлл… Госпожа кузина!
Леди-мать выступила вперед:
– Высокая честь для меня, Ваше величество, и радостный день – приветствовать вас в нашем скромном доме.
– Миледи Хепберн, счастлив видеть вас вновь – осиянной добрым здравием и красою. Вы не меняетесь с годами – и не надо! Мне стоит прислать к вам в гости королеву, дайте ей наставления, как сохранять себя неизменно прекрасной, равно и плодовитой.
Ого, и по своей жене проехался также! Они женаты четыре года, и к браку с Маргаритой Тюдор граф Босуэлл причастен несомненно – настолько, что сам его и свидетельствовал в Лондоне. Интересно, был он ли среди тех, кто приложил руку к отравлению девиц Драммонд? Об этом судачили более полугода даже у нас.
Тонкие губы короля, изогнутые в легкой усмешке, сеяли плевела так легко, что их было не отличить от зерен привязанности. Джеймс Стюарт повернулся на каблуках к дамам, чтоб отпустить новую – подчеркнуто мужскую – остроту в адрес моих сестер, не смущаясь тем, что одна уже помолвлена, другая – девица.
И споткнулся о мой взгляд.
И тотчас, словно король увидел нечто слишком знакомое и потому отталкивающее, маска любезности слетела с его чела – только лишь на мгновенье – и изнутри него показался человек холодный, разочарованный, вечно настороже.
– Парни, да вас не узнать! Вымахали за лето вдвое, – похлопывая плетью по высокому, заляпанному грязью сапогу, подле нас стоял Адам Хепберн, сэр Крейгс, королевский конюший. Младших братьев у отца двое, и оба сейчас пожаловали в Хейлс вместе с королем, вторым