– А есть у вас какая-нибудь одежда.
– Нет, одежды нет. И прачки тоже. – поспешно добавила хозяйка. – Так что сама разбирайся со своим бельем.
Мы поднялись на два пролета. Моя комната оказалась на самом верху, а точнее, на чердаке. А с улицы и не скажешь, что здесь есть третий этаж. Может, тоже происки дядиной магии?
Дверь со скрипом отворилась, и мне предстала картина из моих самых страшных снов. Прямо напротив входа, стояла маленькая кровать, слева от входа – камин, в котором потрескивали догорающие дрова. Между ними, посередине возвышалась дубовая бочка, с наполненной, но остывшей, как и уведомила хозяйка, водой. Слева в углу стояла ширма. А за дверью, расположились небольшой стол и одинокий стул.
Сомневаюсь, что такое помещение можно назвать комнатой, и уж тем более, брать за нее деньги. Я тряхнула головой, прогоняя мысли. Сейчас есть дела поважнее.
– А окна нет? – спросила я, так и не обнаружив источника света, кроме свечи, что была в руках, у толстой дамы.
– Как нет? – удивленно уставилась на меня женщина. – А это что?
Я проследила за ее рукой и, пройдя вглубь комнаты, действительно, обнаружила небольшое окно напротив изголовья кровати, на потолке. Оно было скрыто паутиной.
Да-а-а, не королевские покои, конечно, но выбирать не из чего.
– Помогите мне раздеться! – приказала я женщине, повернувшись к ней спиной и приподнимая волосы, чтобы она могла расшнуровать корсет, но получила лишь насмешку и грубый ответ.
– Ишь чего удумала. Может еще помыть и волосы причесать?
Она развернулась и покинула то, что должно стать для меня домом на ближайшие семь дней. По крайней мере, так утверждал дядя. Глупо, конечно, верить человеку, который заявился в твой дом, в чужом обличии, и в подтверждении своих слов, предоставил лишь старое кольцо и сомнительную историю. Но это было больше, чем кто-либо мог предложить. Или же, я просто желала с кем-то разделить свою боль. Потому как, если этот человек, действительно, брат моей мамы, то его боль от утраты, так же велика, как и моя.
Рука сама собой потянулась к длинной цепочке на шее, на которой висел точно такой же перстень, как у дяди на пальце. Я достала и внимательно изучила этот предмет. Арчи сказал, что кольца совершенно идентичны, за одним исключением – камень поменяет цвет, на цвет моей магии. Может быть, мне чудиться, но я отбросила того мужчину всполохами розоватых искр, и камень стал розоветь. Правда, это может быть просто обман зрения. Сейчас, почти в полной темноте, тяжело определить, какого цвета камень: черного, синего, а может, даже зеленого.
Постель издала жалобный скрип под тяжестью моего тела. Ноги гудели, и я не могла найти в себе силы, чтобы снять грязные, прилипающие к икрам, юбки. В голове всплыли воспоминания о том, что ранее, я не могла понять, что мешает людям чаще мыться и больше уделять внимание внешнему виду. Сейчас же причины кажутся такими очевидными. Какая, ко всем чертям разница, как именно ты выглядишь, если каждое движение отдается острой болью во всем теле.
Сердце