– Прошу… прошу меня простить, сэр, но… да, кажется, похоронная процессия уже подходит, придется мне с вами пока распрощаться.
Дядя поспешил в церковь, надел на себя облачение, и погребальный обряд пошел своим чередом.
После похорон дядя предпочел самолично проследить за тем, чтобы потревоженные останки с должным тщанием были водворены на прежнее место. Затем он освободился от облачения и вернулся на кладбище – разыскивать старого солдата, как я догадался.
– Он ушел еще раньше, во время похорон, – сказал я дяде.
– А, тот отставной солдат, – отозвался дядюшка, продолжая осматриваться.
Вместе мы прошлись по городу, через мост, но ничего похожего на треуголку и красный однобортный сюртук нам на глаза не попалось. Разочарованные, мы вернулись домой к чаю.
Я тут же побежал в заднюю комнату, чтобы оттуда взглянуть в окошко на кладбище, где, быть может, в закатных лучах прогуливался среди могил, вскинув на плечо тросточку и ухмыляясь, старый солдат. Но за окном не было ни души. Я вернулся к своему дядюшке, который успел уже заварить чай и с легким стуком захлопнул крышку серебряного чайничка. Дядя улыбнулся мне с отсутствующим видом и потянулся за книгой, затем уселся поудобней, нога на ногу, и, поглаживая свободной рукой свою худосочную голень, принялся читать, а восхитительный настой тем временем набирал силу.
Мне же более всего на свете хотелось в те минуты дослушать повествование о леденящих кровь событиях, коих материальное свидетельство – загадочный череп – я наблюдал всего лишь час назад, но, увы, на это не оставалось почти никакой надежды. Вконец расстроенный, я выглянул в окно – и что же? – как раз под главным деревенским деревом неспешно вышагивал, направляясь в сторону «Дома Лосося», тот самый отставной солдат: треуголка, медного цвета нос, просторный красный сюртук с несообразно громадными петлями, гамаши, тросточка – всё на месте.
– Да это же он! Дядя Чарльз, это он, смотрите! – вскричал я.
– Кто, тот самый солдат? – отозвался дядюшка, в спешке зацепился ногой за ковер и едва не разбил окно. – И в самом деле, ну-ка, мой мальчик, сбегай за ним и попроси его подняться сюда.
Не успел дядюшка это промолвить, как я уже кубарем катился вниз, но дядя, высунувшись в окно, сам окликнул старого солдата и пригласил его войти. Почтенный воин, выставив вперед левое плечо и по-военному отдав честь, поблагодарил священнослужителя. Я не раз замечал, что суровые, повидавшие мир ветераны не склонны отвечать отказом, когда речь идет об угощении. Если последнее их разочарует – ну что ж, зато оно им ничего не стоило, если же оправдает ожидания – тем лучше.
И вот ветеран взошел по лестнице и по-военному невозмутимо вступил за порог. В ответ на приглашение выпить чаю он ответил,