Некоторое время Олег бездумно наслаждался прохладой и журчанием воды. Он всегда вспоминал деда, когда ему было хорошо. Вот и сейчас, ему кажется, что старик присел напротив, и Олег видит его великолепную пепельную шевелюру, его искрящиеся серо-голубые глаза, обрамлённые сеткой мелких морщин, растянутые в доброй полуулыбке полные губы, сутулую спину, вогнутую грудь. Он покашливает. Когда-то сильный здоровый казак в лагерях быстро стал инвалидом.
Маленький Олежка прижимается к деду. Ладонь старика полностью прикрывает спинку ребенка, защищает, а внук сидит на его костлявых коленях и слушает, как сквозь бульканье и хрипы в груди ровно стучит сердце.
Они любили сидеть вдвоём на берегу горной реки, и дед рассказывал, как пахнет весной степь, как прекрасны были его цветущие сады.
– А где же они сейчас? – оглядываясь на деревеньку в поисках сада, спрашивал мальчик.
– Погибли. Замерзли. Крестьяне кулацкое добро забрали, а как ухаживать за ним забыли спросить. Не сберегли. Погиб яблоневый сад.
И у него пока не получилось вырастить сад… Служба. Может, потом, с внуками…
Вечер. Не вставая с кожаного дивана, он протянул руку к новенькой магнитоле, что стояла на полке книжного шкафа, сделанного на заказ. Насыщенный богатый тёмный цвет махаона успокаивал так же, как музыка.
Встал, открыл окно, и запах цветущей акации волной накатил, окутал, проникая в каждую клеточку, заставляя вспомнить тот восьмой класс, когда они с Верой готовились к экзамену по геометрии. Как же мешал этот запах запоминать теорему! Он машинально читал, потом повторял, стараясь не смотреть на волнистую прядь русых волос, в которых играло солнце, и напрочь забывал очередной постулат.
Зубрёжка, как сжатая пружина, через час выбрасывала его из шалаша. Он хватал Верочку за руку, и они бежали на речку. Маленькая горная речушка Бургустанка, воды в ней – воробью по колено, если нет в горахдождей. Саша становился на середину, расставив ноги, и до головокружения смотрел на воду, потом на Веру, сидящую в траве на берегу. Ему казалось, что они плывут на большом корабле, и сквозь волнистые волосы девочки он видит вдали необитаемый остров. Волосы… Какого же цвета у неё были волосы?
Олег стремительно наклонился над столом, отомкнул его, достал из дальнего угла выцветшую ученическую тетрадь. Раскрыл сразу на середине. С черно-белой фотографии на него смотрела пятнадцатилетняя девочка с серьёзными, даже печальными глазами. Но какой глубокий задумчивый взгляд! У неё были такие глаза, такие… Это невозможно выразить. Он их боялся, любил, восхищался. Они умели приказывать, укорять, заставляли повиноваться. Её невозможно было ослушаться.
Так какого же цвета были у неё волосы? Олег потёр лоб. Русые? А точнее? Он сел за стол, обхватил