Но и в этом танце передо мной стояло лицо Лоры, четкое и настоящее, даже когда расплывалось все остальное. Когда я сосредоточила взгляд на сестре, я смогла выскользнуть из цепких объятий, подойти к ней и оставить бальную суету за спиной.
– Лиззи! Потанцуй со мной!
– Тебе надо поесть. Бабушка прислала пирожки, – сказала я и развернула бумагу. – Вот, бери.
Мы ели пирожки, и крошки бабушкиного слоеного теста падали нам на колени, как снег. Мы съели все до кусочка – пирожок Лоры был с голубикой, а мой с черешней – и вылизали пальцы дочиста. Когда мы доели пирожки, бал исчез, как прекрасный сон.
Я засыпала костер Лоры землей и проверила перед уходом, чтобы не осталось ни одного горящего уголька. Лора не засмеялась над тем, что я приплыла на остров одна; она молчала, когда мы отплывали.
Солнце опустилось над горизонтом – неужели прошел почти весь день? Я представила себе, как Мирабель следит за нашей удаляющейся лодкой своими большими глазами цвета хвои, и налегла на весла со всей силы, чтобы скорее оставить остров позади.
Винни ждала нас на соседских мостках и помогла нам выйти из лодки. Ее глаза покраснели и опухли от слез, одежда промокла насквозь, в воротничке блузки застрял длинный гибкий стебель водяной лилии. Винни обняла даже меня, бормоча извинения и невнятные слова о призраках. Может быть, она увидела своих призраков, пока ждала?
Когда мы вернулись домой, все трое представляли собой печальное зрелище – мокрая одежда, грязные ноги. Бабушка ничего не сказала, только протянула нам полотенца и велела умыться. Когда Винни и Лора, хихикая, исчезли в ванной, отец придержал меня за локоть.
– Я же говорил тебе, не плавай на остров, – сказал он, правда, совсем не сердитым голосом.
– Я не могла иначе.
Отец понял это, как никто другой в доме не мог бы понять. И я почувствовала: что бы война ни сделала с ним, он все еще мой отец, он моя неотъемлемая часть. Он пригладил мои мокрые волосы и поцеловал меня в нос.
В спальне я сбросила одежду и натянула ночную рубашку. В щель занавесок мне был виден кусочек озера. Волны по нему ходили слишком высокие – их подняли явно не рыбы. И я затаила дыхание.
Юноша в серебряной чешуе выпрыгнул в воздух, изогнувшись в лучах солнца. Он протянул руки вверх, потянулся за чем-то, что я не могла разглядеть…
…край мостков под моими пальцами был теплый и бархатный…
Когда я снова вскинула взгляд, он исчез, быстрый и яркий. Я надеялась, что Мирабель его увидела.
Кэтрин Тоблер живет и пишет в Колорадо – вот такие бывают совпадения. Ее рассказы были опубликованы