Запихнув таблетки в рот, запила водой испод крана. Посмотрела на себя в зеркало. Отвращение к себе самой за слабость.
– Мерзкая тварь, – проговорила я. Развернулась и вышла из дамской уборной. Спустя секунду встретила официанта с подносом. Схватила стакан, первый попавшийся. Залпом осушила его. Кажется, виски. Не специалист я, но гадкий вкус во рту подсказал, что так оно и есть.
– Дожились, – пробормотала я, – Колеса, теперь вискарь. Жесть.
Почувствовала широкую и сильную ладонь на своем плече. Стремительно, одним рывком меня повернули на сто восемьдесят градусов. Закачалась, будто чумная. Зал завертелся. А перед глазами стояло разъяренное лицо старшего брата, упрямо сжатые губы. Он что-то говорил мне, тряся будто тряпичную куклу. А я могла только смотреть на него. Да, вот так, в последний раз. Глаза начали закрываться сами собой. Держать их открытыми желания не было. Манящая освободительная пустота завораживала. В последний момент открыла глаза.
– Прощай, – шепнула я, и усилием воли подняла ладонь, коснулась упрямого подбородка, провела по щеке. Рука безвольно упала. Отчаяние и страх увидела в его глазах. Он стремительно поднял меня на руки и побежал. Куда? Зачем? Не интересно. Положила голову на его грудь, закрыла глаза, вдыхая аромат его одеколона. Слышала, как быстро колотится его сердце, тук-тук, принося покой.
– Глаза не закрывай, – вдруг донесся до меня крик брата. Улыбнулась. Командует.
– Кому говорю! – продолжал кричать он. Послушно разомкнула веки. Я ведь ни в чем не могу ему отказать. Мы сидели в его машине, Ас, открыв бутылку с водой, всыпал в нее через горлышко какой-то порошок.
– Пей, живо! – велел он. Отмахнулась. Зачем?
Брат с силой разжал мой рот, и начал вливать противную жидкость. Голова уже кружилась, ужасно хотелось спать.
– Ну, давай, давай! – рычал брат, а я сопротивлялась, пытаясь отстраниться от него. Спустя секунду услышала голос любимого. Надломленный, хриплый.
– Маленькая моя, родная, ну, пожалуйста, – уже не приказывал он, – Подумай о маме, о папе.
Я и думаю о них, хотелось ответить мне, но не было сил.
– Не стоит он этого, как ты не поймешь! – вдруг закричал Ас. Открыла глаза. Улыбнулась. Преодолевая ватную паутину, окутавшую меня словно коконом, подняла руку. Провела по лицу любимого.
– Он стоит, – шепнула я, – Стоит.
Ас, перехватив мои пальцы, прижался к ним губами. Поняла, что у меня уже начались галлюцинации. Иначе, почему во взгляде любимого столько боли и совсем не братских чувств?
– Ради меня, Эльфенок, – хриплый надломленный голос тоже мне чудился, наверное, – Я ведь не смогу…
Хороший мой замолчал, а я послушно открыв рот, пила противную горькую жидкость. Брат, что-то шепча совершенно неразборчиво, поглаживал меня по спине. Поддерживал, пока меня рвало. Отводил волосы, сжимал за плечи, гладил макушку. Потом, прижав