От жары у нее кружится голова, но Терри бубнит и бубнит, словно гипнотизер. Она раздраженно восклицает:
– Терри! Ты что, весь путеводитель собираешься мне прочитать?
Слушай.
– Слоны императора, – заканчивает он. – Рави высадил нас на скате для слонов. Эти скаты были построены специально для того, чтобы по ним проходили слоны, – добавляет он профессорским тоном, и ей хочется его ударить. – Тебе, может, это неинтересно, но он был величайшим императором из династии Моголов после Бабура. Ты только посмотри вокруг! Акбар продумал все до мелочей.
– С тех пор много воды утекло, – говорит Сара. Рассказывая об этом путешествии прохладным вечером в Провиденсе, Терри не сказал ей, насколько здесь будет жарко, насколько она будет слабой и обезвоженной. Она просто не может спокойно любоваться всем этим великолепием. Она неловко переминается с ноги на ногу. По двору летает красная пыль, она прилипает к волоскам на ее обнаженных руках, забивается в ноздри. – Если он продумал все до мелочей, почему здесь так тихо?
– Вот именно, много воды утекло! Это был удивительный, прекрасный город, рай на земле. Здесь был роскошный тенистый сад, позволявший наслаждаться прохладой даже в самые жаркие месяцы. Здесь была отличная система водоснабжения, но, понимаешь, в этом городе было слишком много людей и скота… – Терри вздыхает. – Прошло несколько лет, и в один прекрасный день вода просто кончилась.
Она, по примеру Терри, тоже вздыхает:
– И город умер.
– Да. Теперь сюда приезжают только туристы. – Он смотрит прямо на нее и добавляет: – И пилигримы.
Да, пилигримы. Сара дергается, словно лошадь, которой докучает овод. Пилигримы, у которых есть желание.
– Какие пилигримы?
Оставив ее вопрос без ответа, Терри выводит ее из крытого прохода на открытое место. Свет ослепляет, под ним все обретает резкие, рельефные очертания: карнизы, купола и башенки, галереи и украшенные тонкой резьбой стены из красного песчаника, служащие границей пустынного города императора Акбара. Огромный двор безмолвен, и это вселяет тревогу. Вокруг все замерло в неподвижности; никаких туристов, бродящих по переходам или позирующих перед пленочными «мыльницами» или цифровыми фотоаппаратами; никаких экскурсоводов, наперебой предлагающих свои услуги, никаких детей-попрошаек, улыбающихся во весь рот, или торговцев водой и сладостями. Она дотрагивается до его руки.
– Терри, а где все?
– Да какая разница? Этот город только наш! – Он смеется и сжимает в ладони ее пальцы, словно ребенок, тянущий ее поиграть. Он ведет ее по очередному проходу, над головой у нее кружевной красный песчаник. – Смотри!
Когда Терри наконец отпускает ее, она делает шаг назад, чтобы хорошо рассмотреть мужчину, который привез ее в это красивое, пустынное место: знакомое лицо, развевающиеся темные волосы – Терри как Терри; и все же она думает: «Знаю ли я тебя?» На мгновение они останавливаются и смотрят