Девочкина машинка с прорезью сама собой втянула листок, как только я поднес его к щели. Машинка из неясного металла угольного цвета вся искрилась, освещенная ласковым утренним солнышком.
Говорят, что уголь скоро перестанет соединяться с водородом – якобы испортили нам уголь незваные инопланетные чудовища. Еще, мол, лет тридцать – и всё: начнется какой-то там полураспад, изотопы какие-то. Ну, то есть до этого еще вроде как далеко, но с нового года, говорят, начнут делать прививки, чтобы полураспад этот как-то там прекратить. А я и не знал, что у нас уголь внутри! Легко жить, когда есть ученые люди. Всё, можно сказать, во имя человека и одновременно для его же блага… Хорошо!
И тут включилась связь.
«Степаныча просят без промедления зайти в управу», – проговорил незнакомый механический голос, и техника снова затихла.
Я накинул найк, наскоро завел коня за забор на выгоне и скорым шагом отправился к управе.
Староста терся у входа, переступая с ноги на ногу, и лица на нем не было вовсе. Я незамеченным прошмыгнул мимо и, постучавшись, просунул голову в кабинет девочки.
– Проходите, Степаныч. Присаживайтесь. Как вы, однако, быстро… это хорошо. Это славно.
Начало не предвещало ничего хорошего.
– Так вот, Степаныч… Я тут полистала ваши акты… Вас, как из них следует, в свое время списали с подлодки. Какая же всё-таки этому была причина? – И Кама уставилась на меня строгим взглядом.
– Причина?..
Я ума не мог приложить, какую мне выбрать линию.
– Вот тут, в ваших актах… – продолжала она, – …стоит, что вы подвержены.
Я покрутил головой.
– Так что? Подвержены?
«Совсем прижали…» – мелькнуло в голове.
– Подвержен… – едва слышно выдавил я.
– Оттого и утки… – то ли спросила, то ли отметила Кама.
– Оттого… – горестно согласился я.
– Надо исправляться, – бодро проговорила девочка и потерла под столом кроссовку о кроссовку, как это делают лапками мухи.
– А вот, извиняюсь… – начал я, чтобы как-то перевести стрелку. – Вот вы говорили про речку и что вас сюда на время перевели. Кто перевёл?
– Много будете знать, Степаныч, скоро состаритесь. И под распыление как раз попадете. Хотите?
– Да бог с вами!
– «Бог» говорить нельзя, вы это прекрасно знаете. Что же это такое, вы своими нарушениями уже чуть ли не на год шахты заработали. Утки… да за речку плавали, да записи ведете неположенные – я уж про речь вашу не говорю. Откуда, кстати, знания грамоты? Кто научил?
– Так я…
– Ах да! Вы же были в центре!
«Отлично, – думаю, она еще и не помнит ни черта, Кама эта в мокрых кроссовках. Так она и про поручения свои забудет, а потом я же кругом виноват выйду…»
Тут дверь тихонечко