Основные знания дети получали из устных разъяснений предмета учителями, особенно если педагог был требователен и не сюсюкался с ними, жалея детей, считая их больными. В седьмом и восьмом классах математику преподавал учитель Альберт Давидович, очень живой, подвижный, он любил, когда дети быстро подхватывали его уроки, наперебой отвечали на его вопросы, он устраивал конкурсы на быстроту мышления и мгновенное решение задач. Весь Сабинин класс оживлялся на его уроках, которые проходили стремительно. У ребят глаза зажигались, дух захватывало от таких уроков.
На итоговом экзамене по алгебре из восьми учеников получили отметки «пять» семь человек, и только один Дима получил «четыре». В районном отделе народного образования усомнились, что такое возможно. Приехал инспектор. Пришлось повторно сдавать контрольную, на ней весь класс получил оценку «пять», даже Дима решил все уравнения и примеры.
Воспитатели в жизни больных детей занимали особое место, особенно у девочек: их душевные беседы на самые различные темы, начиная от вопросов гигиены и развития взрослеющих девочек были полезны и уместны, ведь они заменяли девочкам старших сестер или даже мам. Они проводили вместе с детьми все их свободное время, делились интересными рассказами о жизни санатория, который открылся во время войны – тогда здесь лечили эвакуированных с оккупированных территорий детей, рассказывали о своих детях, пересказывали фильмы, которые смотрели, или о книгах, которые сами прочитали. Одним словом, не давали скучать и тосковать по дому.
Сабина тосковала не по дому: она считала, что у нее уже нет настоящего дома без мамы, она скучала по братьям и сестре, отца любила, но не могла простить его предательства семьи, памяти мамы. Брат Азамат писал письма не часто, но регулярно. Он уже жил в Москве, поступил в аспирантуру после окончания медицинского института.
Так прошло четыре года. Позвонки Сабины срослись, скоро разрешат встать на ноги, и нужно будет заново учиться ходить. Это сегодня, по прошествии сорока лет, Сабина, вспоминая годы, проведенные на лечении, прошлась широкими шагами одним махом, а насколько трудными были эти годы, ей не хотелось ворошить. Она помнит, что сначала было трудно физически привыкать к обездвиженному положению, все немело, затекало, и безумно хотелось скинуть с себя гипс, затем было тоскливо смотреть в потолок, потом она стала привыкать, видела, что она не одна в таком положении – тем не менее