У бабушки с деньгами было негусто, поэтому Кортни была вынуждена работать. Однако она получила аттестат, и в последний год я часто навещала ее. Я была ее единственным переходным звеном из старой жизни в новую. Она расспрашивала меня о школе, о подругах, с которыми когда-то болтала каждый день. Некоторые из них по-прежнему поддерживали с ней связь, но большинство жили своей жизнью.
Думаю, именно тогда я поняла, что это правда: многие друзья по школе станут теми, кого вы больше никогда не увидите. Единственное, что удерживает вас вместе – это гигантское здание. Стоит вам выйти из него, как невидимые путы лопнут, и вы окажетесь на свободе.
В последний раз я видела Кортни летом после выпуска, прямо перед отлетом в Калифорнию. Ее бабушка позвонила мне поздно вечером, потому что Кортни была пьяна. Я отправилась прямо к ним и пробыла там несколько часов, пока не смогла уложить Кортни в постель, но не раньше, чем были сказаны слова, которых уже не вернуть назад.
После этого я перестала отвечать на ее звонки и электронные письма. Она даже позвонила моей матери, спросила, все ли со мной в порядке и не обижаюсь ли я на нее. Я пообещала матери, что свяжусь с Кортни и скажу, что со мной все в порядке, что между нами все прекрасно.
Но это не так. И для меня никогда не будет.
7
«Хайленд-Эстейтс» был из разряда жилых комплексов, которые пытаются обмануть вас, заманить в ловушку. Пафосное название, некачественное жилье, близость к шумной автодороге.
Кортни и ее дочь жили в корпусе E. Я припарковалась на открытой площадке перед домом и, держа машину на холостом ходу, написала ей, что уже здесь.
Прошла пара секунд, и затем последовал ее ответ.
Иду!
Что-то в восклицательном знаке вызывало у меня раздражение. Я понимала: вероятно, Кортни ничего не имела в виду, но воодушевление в этом простом знаке ранним субботним утром казалось неуместным, особенно принимая во внимание цель поездки.
Когда Кортни вышла из корпуса E, я ее не узнала. Подумала, что это какая-то другая жилица. Сделав несколько шагов вперед, она поднесла руку ко лбу, прикрывая от солнца глаза. Наконец заметила меня. Наши взгляды встретились, и в ту секунду, когда я поняла, что передо мной Кортни, оказалась в шоке.
В старших классах Кортни была худой, но это была здоровая худоба, хотя она и бросила заниматься гимнастикой. После рождения ребенка ей удалось сохранить форму. Теперь же… она выглядела худющей. И худоба эта была отнюдь не здоровой.
Хотя мы с ней об этом не договаривались, я увидела, что на Кортни костюм, похожий на мой собственный: темная юбка, серый топ и балетки. Подойдя к моей машине – двигаясь, как всегда, грациозно, словно скользя по тротуару, – она наклонилась, и ее осунувшееся лицо заполнило открытое боковое окно.
– Эмили?
– Привет, Кортни.
От волнения Кортни едва не оторвала дверь. Она запрыгнула на пассажирское