Услышав имя Элизы, я вздрогнула. Я вспомнила, что видела ее менее года назад, всего одно мгновение. Тогда я так смутилась, что опустила голову, лишь бы она меня не увидела.
– А что насчет Маккензи?
Кортни презрительно фыркнула.
– Помнишь, какой Маккензи была в средней школе? Сейчас она еще хуже. Живет в шикарном доме недалеко от Филадельфии. Вышла замуж за нейрохирурга, ты не поверишь.
– Если мы с Элизой не сможем приехать, ты все равно пойдешь?
– Я попытаюсь.
– Могу я спросить почему?
На другом конце линии на пару секунд воцарилось молчание.
– Потому что Оливия была моей подругой, – сказала она.
Зазвонил настольный телефон. Я попросила Кортни подождать секунду, затем схватила трубку и прижала ее ко второму уху. Клэр сказала, что мой пациент, назначенный на час дня, пришел рано и уже ждет в вестибюле.
– Кортни, мне пора, – сказала я, кладя трубку настольного телефона. Ее голос тотчас изменился.
– Понимаю. Дай знать, если передумаешь.
– Обязательно.
– Спасибо. Позвони или напиши, когда будешь знать наверняка.
– Нет, я хочу сказать, что приеду на похороны.
– Правда? – В ее голосе послышалась нотка надежды.
– Да.
Кортни взволнованно сказала, что пришлет мне сообщением свой адрес и увидится со мной завтра. Потом она отключилась, а я осталась сидеть, прижав телефон к уху.
Я снова закрыла глаза. Я видела Оливию такой, какой она была, когда мы учились в средней школе. Подбородок с ямочками. Безупречная улыбка.
Тонкий шрам на моей ладони как будто пульсировал. Я помнила то утро: мы все в спальне Маккензи. Блеск ножа для чистки овощей, который Маккензи тайком пронесла наверх. Как мы все ахнули, когда она порезала себе ладонь и спросила, кто следующий.
6
Сначала нас было двое.
Элиза Мартин – карие глаза, заплетенные в косички ярко-рыжие волосы – была бойкой девчушкой, которая могла разговаривать с кем угодно, включая взрослых. Я была застенчивой, в джинсовом комбинезоне, с хвостиком каштановых волос; я часто плакала, когда родители высаживали меня возле школы.
Это был подготовительный класс, и нашей учительницей была миссис Миранда. В классе было около двадцати других детей, которых я раньше никогда не видела, но с которыми я теперь должна была дружить.
Лишь на переменке – когда все по очереди качались на качелях, съезжали с горки и карабкались на лазилки – Элиза подошла к углу детской площадки, где пряталась я, и сказала мне, что мы с ней должны быть лучшими подругами.
– Лучшими подругами?
По какой-то причине это понятие было мне чуждо.
– Лучшие подруги, – повторила она с улыбкой. – Твое имя Эмили. Меня зовут Элиза. Наши имена начинаются с одной буквы.
Конечно, эти рассуждения были в высшей степени нелепыми, но мы были подготовишками, и мне требовалась подружка, кто-то, кому я могла бы доверять. Кроме того, это было правдой: мы были