…
Взгляд настоятеля был прикован к звенящему зною пустыни, брови сдвинулось на переносице, тревога все еще грызла сердце. На горизонте мелькнули две размытые фигурки. Вскочив, наставник распахнул окно, легкие опалил горячий воздух, но предчувствие беды обожгло куда сильнее. Глаза смогли рассмотреть лишь два мальчишеских силуэта, высокой, худощавой фигуры рядом не было. Ребята шли, сгорбившись под тяжестью непосильной ноши. В ней настоятель и распознал тело друга. Сердце остановилось, холодные мысли затопили сознание, воздух медленно вышел из легких. Время застыло. Постепенно боль сменилась отчаянной решимостью. Он вырастит этих ребят, он укажет им верный путь, из стен монастыря выйдет праведник и его хранитель.
…
Мирай шел, переставляя ноги из последних сил. Пустыня законно считала их своей добычей и не желала отпускать. Жар проник под одежду. Он обжигал кожу, слепил глаза, каждый вдох был равен глотку кипящего масла. Тело наставника оттягивало плечи, один бы он не справился, но Игнар без слов подхватил учителя с другой стороны. Боль, что разрывала сердце, глушила только тяжесть ноши. Наконец на горизонте показались стены монастыря. За прошедший год он стал родным, даже ближе чем долина, в которой родился юный праведник. Первые пять лет жизни стерлись вместе с болью от потери друзей и близких. А теперь его покинул и наставник. Мирай не знал, сможет ли он жить дальше, но не отдать почести телу ушедшего учителя он не мог. Рядом хрипел Игнар, это почему-то придавало сил. Их вражда впиталась в песок вместе с пролитой кровью общего врага. Удар Игнара расставил все на свои места, Мирай принял защиту отчаянного мальчишки. Что-то понял для себя и Игнар.
Тяжелые, закованные в металл, двери монастыря распахнулись. На пороге возникла крепкая фигура настоятеля. Он застыл на месте, давая мальчишкам внести тело за внутренние стены. Двор встретил тишиной. Ученики застыли в немом неверии. Откуда взялись силы,