Никто больше не мог ее запугать. Ее нельзя было запугать.
«Ваше письмо написано на Белгрейв-сквер, – отвечала она британскому военному министру, – я пишу из хижины в Крыму. Разные места». Это говорила женщина, которая несколькими месяцами ранее боялась разочаровать свою истеричную мать. Теперь же, когда какой-нибудь врач (или кто-либо еще) говорил ей, что нечто сделать нельзя, она спокойно отвечала: «Но сделать надо». А когда что-то шло не так – например, когда больница, в которой она работала, отказалась принимать католиков и евреев, – то грозила уйти с работы. Намек был понят.
Знакомство со страхом помогало Найтингейл понимать и любить тысячи раненых, умирающих пациентов, о которых она заботилась. «Опасения, неуверенность, ожидание, страх неизвестного наносят больному больше вреда, чем любое напряжение, – писала Найтингейл. – Помните, что он постоянно находится лицом к лицу с врагом, внутренне борется с ним, ведет с ним долгие воображаемые разговоры». С этим сражением она была знакома не понаслышке, и она могла помочь людям победить.
Сегодня каждый из нас получает собственный призыв.
Служить людям.
Рисковать.
Бросать вызов сложившемуся положению.
Мчаться вперед, когда остальные бегут назад.
Подняться над собой.
Делать то, что другие считают невозможным.
Найдется масса причин, по которым эти действия будут казаться неправильными. Будет невероятное давление – выбросить из головы эти мысли, эти мечты, эти потребности. В зависимости от того, где мы и к чему стремимся, сопротивление, с которым мы столкнемся, может быть простым стимулированием… или откровенным насилием.
Страх даст о себе знать. Так бывает всегда.
Но позволим ли мы ему не дать нам откликнуться на этот призыв? Неужели мы не ответим на звонок телефона?
А может, как Флоренс Найтингейл, будем подбираться все ближе и ближе, закаляя себя, пока не будем готовы исполнить свое предназначение?
Важно не бояться
Бояться легко. Особенно в последнее время.
Ситуация может обостриться в любой момент. Кругом неопределенность. Можно потерять работу. Затем дом и машину. Что-то может произойти даже с нашими детьми.
Конечно, мы что-то почувствуем, когда все начнет вдруг шататься. Как мы можем не почувствовать?
Даже античные стоики, которые, как считается, владели своими эмоциями, признавали, что непроизвольные реакции существуют. На громкий звук. На неопределенность. На нападение.
Для таких