– Что? – оглянувшись, толстяк, назвавшийся Мандолини, увидел вошедшего со стороны галереи, ведущей из центрального крыла дворца вельможу.
Господин обер-камергер не нуждался в представлении. Ведь по властному тону его голоса, уверенной манере держаться, а также по костюму из дорогой ткани и голубой орденской ленте, надетой через плечо, невозможно было не догадаться о важности его положения и принадлежности к королевской свите.
Мандолини сделал шаг в сторону. Но не отступил, а только попытался уступить важному вельможе проход к двери, чтобы затем, усыпив бдительность стража, и самому протиснуться в зал. И всё же из желания показать, что он не лыком шит и не позволит первому же встречному отдавать ему приказы, толстяк бесцеремонно выставил вперёд ногу, перекрывая проход к двери.
– А вы, сударь, кто такой?
– Это граф де Сент-Эньян – обер-камергер его величества! – выпалил подоспевший за графом паж, и смело встал между своим господином и невеждой из глухой провинции, который не знал элементарных правил вежливого поведения при дворе и дворцового этикета.
– Полагаю, вы желаете получить аудиенцию у господина Люлли, сударь? – спокойно стягивая перчатки по очереди с каждой руки, спросил де Сент-Эньян, давая тем самым понять, что инцидент был исчерпан после того, как его представили по всем правилам дворцового этикета. – Не желаете ли для начала назвать мне ваше имя? И попросите уже доброго господина Скармаччо доложить о вас. Уверяю, что он не откажет в вежливой просьбе.
– Да я сам… Зачем это мне посылать кого-то вперёд? Я и сам могу сказать за себя, – отступив ещё на один шаг, Мандолини протянул руку к прислонённому к стене громоздкому футляру.
– Это ваш инструмент, сударь? Вы – виолончелист?
– Да, ваша милость, – польщённый вниманием к его драгоценному инструменту, толстяк без дальнейших просьб отступил от двери и бережно взял футляр. – Это моя Чиччона. Она проделала путешествие вместе со мной из самого Милана! У меня имеются рекомендательные письма от епископа и от капельмейстера собора Сан-Джованни на имя директора королевского ансамбля Малых скрипок. Вот, они у меня здесь же!
– Стало быть, к маэстро Люлли? – уточнил де Сент-Эньян, наблюдая за сменой выражения лица миланца.
Этот наводящий вопрос был тотчас же воспринят им в штыки:
– Да чтобы я представлялся какому-то там флорентийскому выскочке? Мандолини стоит большего! Пусть сам директор королевского ансамбля примет меня!
– Как интересно, – проговорил граф и с лёгкой усмешкой посмотрел на грузную фигуру виолончелиста. – Ну что же, посмотрим, примет ли господин директор вас и ваш драгоценный инструмент. Может быть, он даже согласится прослушать вас для приёма в королевский ансамбль Малых скрипок. Сударь, будьте любезны, пропустите