Я кивнула. Понятно.
– А привалы будут?
Борис недовольно заворчал.
– До границы добежим, там и отдохнёшь, – сказал он.
– Но это же… – начала я, но Борис уже ушёл и вряд ли меня слышал, – так долго.
Беляночка повернула ко мне морду и тихонечко заржала: теперь она меня поддерживала. Я похлопала её по шее.
– Мы справимся.
Обращение бойцов-оборотней я видела раньше, но каждый раз не могла отвести взгляда. И в этот раз смотрела на Бориса во все глаза, не забывая при этом успокаивать Беляночку и гладить и трепать её гриву.
Борис отошёл далеко в поле – как можно дальше от пугливой лошади, – и остановился. Закинул перевязь с мечом на спину, расстегнул ворот на рубахе, разулся, широко расставил ноги и распростёр руки в стороны. Говорят, в бою воины оборачивались в боевых Зверей в одно биение сердца. Но на то он и бой: ни мгновения лишнего нет. Но если жизнь воина была в безопасности, он оборачивался неспешно. Также говорили, что только так оборот был безболезненным для воина.
Слов заговора мне слышно не было. Только последние пару звуков донеслись до моих ушей с дуновением ветра. И началась магия обращения.
Беляночка беспокойно заржала подо мной и стала пятиться назад.
– Тихо-тихо, милая, – успокоила её я, обнимая за шею: и к ушам поближе, и держаться так надёжнее. – Тихо, моя маленькая. Свои. И я тут, рядом с тобой. Я тебя в обиду не дам. И мишка свой. Он тебя не тронет. Не бойся!
Беляночка заржала громче. Мне показалось, что она чует действие магии, творящейся в поле. «Лишь бы не понесла!» – подумала я и крепче обняла лошадь за шею.
Глава 3
Борис
Города всегда душили меня: узкими улочками, маленькими комнатками и суетой. Ненормальной муравьиной суетой вокруг. То ли дело – свобода! Я почувствовал её манящий дух, как только вышел за городские стены. Прозрачный свежий воздух и бесконечно высокое небо – одуряющие частички свободной жизни!
Обращение. Я ждал его и жаждал его. Только в нём я мог чувствовать себя настоящим. Зверем. Бойцом. Воином. Моя истинная суть – бороться и побеждать!
Чтобы обернуться в боевого Зверя, пришлось отойти подальше от этой малахольной дурочки. И от лошади её. Меня беспокоило не то, что она может испугаться и понести, а только то, что сдохнет от испуга, и нам придётся возвращаться и выбирать другую. А это очередная задержка – именно этого мне не хотелось более всего.
Я дошёл до поляны, усеянной белыми пуховыми одуванчиками. Место здесь было особенное. Мы, оборотни, сразу такие вещи чуем. Будто из-под земли бьёт родник невидимый. Встань босыми ногами в такое место и обернёшься – что росой умоешься: ни капли боли, только свежесть. И сила изнутри распирает, бежит по жилам, что речка в полноводье. В таких местах растраченные силы восстанавливать хорошо да к бою копить их дополна.
Я приготовился: сапоги скинул вовсе, а рубаху расстегнул