Авессалом-4. Сын тьмы. Виталий Радченко

глазом. Кардаш уже выдохся, не реагируя на то, как содержимое его живота наматывается на ось перевёрнутой телеги. Лысый и бородач, нарвав пуки травы, пытались стереть с себя кровь и грязь. В этот момент на поляне появились ещё двое – тощий парень и плечистый крепыш. Тощий, едва окинув взглядом распотрошённые трупы возниц, принялся блевать прямо себе под ноги. Крепыш же повёл себя странно: вытащив из-за пояса странный меч с массивным круглым навершием на рукояти, с рычанием кинулся на тройку убийц. Те заорали в голос, одноглазый оглянулся на крик, ощерился, выхватил такой же меч. Однако, драки не случилось. Тощий, каким-то чудом успел унять приступ тошноты и, бросившись за крепышом, повис у того на плечах, отчаянно вереща что-то на непонятном Торсу языке. Крепыш заорал , обращаясь к троице полумонстров. Те лишь загоготали в ответ. Одноглазый резко крутанул колесо, и тело Кардаша изогнулось в судороге боли. Тарх Торс дёрнулся, но Хорёк, ужом метнувшись к нему, прижал когула к земле.

      – А ну, всем лежать тихо! – зашипел он Псам.

      Крепыш, стряхнув с себя тощего, бросился к телеге. Махнул мечом, перерубая нить кишок торговца солониной, а следующим ударом снёс бедолаге голову. Потом рявкнул что-то одноглазому, который спокойно убрал меч и мерзко ухмыльнулся. Тощий подскочил к крепышу, что-то быстро залопотал на своём наречии. Они влезли на козлы к единственной уцелевшей повозке с солониной, тощий суетливо хлестнул лошадей, спеша убраться со страшной поляны. Трое оставшихся переглянулись между собой. А потом принялись пинать голову Кардаша друг дружке словно какой-то мяч.

      – Это просто невероятно, Тарх Торс, – прошептал Хорёк в самое ухо когулу. – Ты и вправду приносишь удачу! А теперь слушай приказ…

      – Пора валить, Синий. Догоним Фому с Промокашкой. Или, может, сперва помоемся где-нибудь? – Толик пнул голову купца, и Бартэля вытянувшись во вратарском броске поймал её, сгруппировался, прокатившись по траве и вскочил на ноги.

      Синий молчал, что-то напряжённо обдумывая. Подошёл Бартэля. Одной рукой он тёр шею, скатывая пятна запёкшейся крови в катышки и стряхивая их с себя, другой держал за волосы голову купца.

      – Давай баб поищем, – он почесал в промежности. – Скока можно этих гунпленов по деревьям вешать. Заманался нахер.

      – Раньше ты не жаловался, – Синий мрачно зыркнул на бородача своим единственным глазом.

      – Раньше прикольно было, – зевнул Бартэля. – Надоело уже. Может, рванём на какой-нибудь хутор? А вдруг там бабы есть?

      – Вручную молоти! – Толик хмыкнул, легко двинув бородача в бок кулаком. – Кузнец запретил соваться в деревни и на хутора. Да, Синий?

      Одноглазый скрипнул зубами.

      – Запретил.

      – А не пошёл бы он нахер этот ваш Кузнец, – Бартэля засунул мизинец себе в ухо и принялся энергично крутить. – Я вот чего хочу сказать… – он обтёр палец о штаны. – Тогда мы могли уделать этого придурка, не влезь в драку его братец. Что скажешь Синий?

      Одноглазый промолчал.

      – А ещё мне до смерти надоел этот сраный лагерь, – продолжал болтать бородач, подбрасывая в руке голову несчастного купца. – С какого хера мы должны