Прощёное воскресенье в 1812 году выпало на третье марта. С началом Великого поста балы в Петербурге прекратились. По вечерам в окнах на Английской набережной перестали мелькать при свете люстр силуэты гостей. Сезон столичных развлечений заснул до весны.
В понедельник после обеда Екатерина застала Нину одну в гостиной на гобеленовом диване.
– Катрин, иди сюда, ma chère! Выпьем с тобою чаю!
Домоседство не воспрещало княгине блистать вкусом: белое платье, бронзовый орнамент на подоле и коротких рукавах, золотые серьги с лунным камнем, причёска «à la Жозефина».
На время поста кофейные столики и стулья в гостиной Ланевских составлялись вдоль стен под зеркалами и колоннами. Клавикорды закрывались. Исчезали нотные журналы.
В углу на персидском ковре ютился чайный столик. Его окружали модные кресла-корытца с подлокотниками, изогнутыми лебединой шеей.
Вошёл лакей с подносом, в кюлотах11 и белых чулках. Расставил перед дамами чашечки на блюдцах, сахарницу, чайник, вазочки с постным печеньем и вишнёвым вареньем – без косточек, как любила княгиня. Разлил китайский чай, поклонился – и неслышно затворил за собою двери.
Античные сюжеты украшали фарфоровый сервиз.
– А что Вера? Она ещё в Петербурге? – поинтересовалась княгиня.
– Увы, Нинетт, ей так и не довелось поговорить с Александром, – Екатерина опустила глаза на вьющийся из чашечки горячий пар. – Я пыталась помочь им встретиться. Боюсь, теперь Александр возненавидит меня.
– Боишься, что он посчитает тебя навязчивой?
– Полагаю, он уже меня таковой считает.
Нина подержалась за блюдце… Оставила на столике.
– Катрин, я знаю Александра со слов моего мужа. Одно я могу утверждать: это человек чести. Не стану ручаться за его нрав в семейном кругу, но в обществе он безупречен.
– Ты говоришь о том, что… что mon amour pour lui ne me compromette pas12?
– Oui, Catherine. Il fera tout pour protéger votre réputation13. И всё же, есть в нём что-то, что меня порой пугает…
– Его жестокость и бесчувственность к тем, кто его любит. Но Александр рождён быть отважным воином, а эти качества помогли бы ему дослужиться до генерала!
– Супружество не поле брани. Жизнь с таким мужем, боюсь, не составила бы счастье ни одной женщине.
– Ты права, Нинетт. Но любящая женщина должна уметь прощать…
Голос лакея в дверях заставил вздрогнуть:
– Ваше сиятельство, к вам герцог ди Кастеланьоло.
– Проси.
В гостиную вошёл высокий красавец в тёмно-коричневом двубортном фраке со стоячим воротником. Его полудлинные чёрные волосы, зачёсанные со лба и висков, открывали тонкие бакенбарды-favoris.
– Приятно снова видеть вас в нашем доме, герцог! – княгиня Нина улыбнулась и встала навстречу. – Вы становитесь у нас частым гостем, что меня весьма радует!
Он прикоснулся губами к её руке.
– Где ваш супруг?
– Пётр Васильевич отлучился по делам службы.
– Жаль.