Последний черновик. Иван Чернокнижный

что опять же заставляет переосмыслять всё вокруг и себя. Его зовут Конор. Мы уже знакомы больше пяти лет, я знаю всё о нём, он знает всё обо мне, бывает, спрашивает, как та молоденькая блондиночка, в компании которой я был в тот раз, или как та сумасшедшая стерва, которая ворвалась, опрокинув пару столов, и начала бросать в меня бутылки и стаканы с воплями, чтоб я сдох, что я испортил ей всю жизнь, хотя всё, что я мог ей испортить, – это только одна ночь. Я всегда удивлялся его выдержке, он бармен и семьянин, у него прекрасная дочь и жена, после работы он всегда бежит домой и не поддаётся искушениям профессии. «Конор, как тебе это удаётся?» – меня всегда радовал его добрый смех. «Ричи, тебе не понять, потому что ты этого не хочешь». – «А-а-а-а, ладно, когда-нибудь да расколешься, расскажешь мне свой секрет». – «Давай я лучше плесну тебе ещё моего фирменного». – «Давай…» «Lady… hear me tonight…» – медленно раздавалось по всей территории…

      Кровать стонала и скрипела, раздражая соседей снизу, было на них плевать. Родео могло начаться и в пять утра в понедельник, и в 12 дня в пятницу, я просто живу. Давно привык к неловким взглядам в лифте. Когда тебе 40 – ты к этому багажу седины, отдышки, лени прибавляешь успешность, минусы сделав плюсами, неловкие ситуации превратив в свои книги. Ты счастлив, стоит сделать шаг, запустить механизм. Правда, так легко говорить об этом в 40 и так туманно было в 20: надежды, мечты, планы, повороты не туда, желанные нереализованные женские тела, бешеные взгляды, тупизм, стервы, детский нигилизм и т. д. А ведь всё так просто, направляться к самому себе, кто, как не ты, должен знать, что тебе нужно, кто нас обманывает столько раз за всю глупую жизнь, как не мы сами… Аромат кофейных зёрен раздавался по всей квартире, сколько раз я просыпался от поцелуев в шею, от лёгких укусов и горячих эмоций, от тёплых бархатных рук и военных действий, губы, нагие тела, сонные утренние краски времени. И каждый раз! Это одно и то же и что-то новое, это как на протяжении всей жизни пить один и тот же сорт кофе, разбавляя тысячами различных сиропов, тысячи вкусовых оттенков, тысячи эфемерных моментов, которые крадёт время, но дарит память… Я любил их всех, по-своему, почему среди тысячи цветов не нашлось своего, с самым лучшим запахом, самого безбашенного, растущего на скале, который достать на уровне невозможного. Ответ прост, они все растут на скале, они все безбашенные, с сумасшедшими, дурманящими запахами, они мои убийцы… В 20 я был, наверно, более напорист, чем сейчас, напористость со временем смешивается с обыденностью и теряет свои вкусовые качества, плюс тогда всё страшно и всё интересно, но ты не до конца осознаёшь последствия поступка либо глупости, чем сейчас, может, поэтому мы не делаем некоторых вещей, потому что они могут показаться глупыми, неуклюжими, а тогда они просто были жизнью, но я всегда брал что хотел, а не что мне подкидывала жизнь… Это, наверно, и сделало тот продукт, который сейчас у тебя перед глазами.

      Каменный