9. Эрик и Настя. Светлая сторона Змея
– Вот дьявол…
Рыдающие женщины давно не были для Эрика Лусито слабостью. Слезы вообще были универсальным женским методом решения проблем, а уж каким удобным средством манипуляции…
Он был бы идиотом, если бы не научился их игнорировать.
Только вот в чем была принципиальная разница? Женщина, что рыдает и говорит, что ты разбил ей сердце, указав на дверь утром – понятна, как конфетный фантик. И ты видишь все: и излишний драматизм, и всю постановочность этой сцены, и мозжечком чувствуешь, в какие именно места тебе пытаются надавить.
А что делать с женщиной, которая плачет из-за чего-то своего, да так глубоко, так надрывно, будто ей сообщили о смерти любимого брата, не меньше.
Это выбивает из колеи и делает землю под ногами какой-то зыбкой.
А еще – это сбивает даже самый железобетонный настрой, заставляет притухнуть кипящий в крови азарт охотника.
Ну и хорошо, а то уж очень однозначно реагировала на эту девушку физиология Катанийского Змея.
– Ну что ты, ciliegina? —тихонько шепчет Эрик, осторожно проводя ладонью по подрагивающим лопаткам девушки. – Не плачь, ничего страшного ведь. Многие бросают. Не всем это дано и об этом печалиться не стоит.
Что уж говорить, некоторые – просто исчезают, даже если дано. И держись за этот мираж после этого всеми когтями собственных воспоминаний, убеждай себя, что она – была. По-настоящему была. Не привиделась. Хотя в какой-то момент начинаешь сомневаться и в этом.
Просто таких как она не бывает. Не было. И не будет, видимо. Кем же она может быть кроме как сном?
Настя нервно всхлипывает, хотя это больше похоже на похороненный в слезах язвительный смешок. Чему она смеется – она не поясняет. Как и прекращать плакать, уже глуше, тише, но все так же горько…
Эрик оглядывается. Он не так хорошо представлял, где находится, но… Есть! Взгляд все-таки цепляется за нужную вывеску. Не так уж он ошибся с местной географией. Ну, или этих кофеен в этом квартале две, что в принципе, тоже сейчас вполне устроит.
– Идем-ка, – Эрик тверже приобнимает девушку за плечи, заставляя её сдвинуться с места.
Первые шаги даются ей так непросто, будто её ноги вдруг стали деревянными, но в кофейню она заходит уже вполне ровно.
– Два яблочных пирога и чайник чая побольше, – бросает Эрик первой попавшейся официантке, и девушка, замечая Настю, по щекам которой все еще бегут беззвучные слезы, торопливо кивает.
– Ну и? – усаживать эту упрямую козу пришлось силком. – Что это было? Что с тобой происходит? Чтобы девушка в моем присутствии рыдала не из-за меня – детка, я начинаю сомневаться в своей славе последнего мерзавца. А я не люблю в себе сомневаться!
– Пф-ф-ф, – Настя болезненно фыркает, стирая слезы с лица бумажной салфеткой, – ты прости, я близко тебя не знаю…
– Погоди, погоди, мы это еще с тобой наверстаем, – вклинивается Эрик, снова заставляя Настю насмешливо закатить глаза. Но так она хотя бы не плачет и потихоньку начинает походить на человека.