Месть Империи 2. Боги Севера. Дмитрий Анатольевич Емельянов

и зелень бесконечных виноградников. Здесь же каждый камень кричал о страданиях и боли, а в узких темных коридорах, казалось, совсем нечем было дышать. Ежесекундно хотелось вырваться из этого каменного мешка и бежать, бежать, крича во все горло, покуда хватит сил. Ганьери много бы заплатил, чтобы хоть раз выкинуть такое, но семья… Семья Ганьери смотрит на него, сам глава дома, его родной дядя Томазо Ганьери доверил ему этот пост. Он не может подвести. Он должен жить на этом забытом богом острове, в мире камней и одиноких сосен. Жить под вечно серым небом, рядом с морем цвета стали. Филиппо всякий раз, спускаясь сюда, впадал в подобное, жалостливое к себе настроение. Сегодня он еще не достиг пика самоуничижения, а уже спустился до самого низа, и стражник в цветах дома Ганьери начал греметь ключами и запорами. Отперев, он встал у стены, и Филиппо, приоткрыв дверь, вошел вовнутрь. Тяжелая, окованная металлом дверь захлопнулась за его спиной, и вновь загремели засовы.

      Проводник висел, прикованный к стене толстыми цепями. Еще недавно это был молодой, полный жизни парень, а теперь он больше походил на высохшую мумию. Ганьери не был садистом, ему не доставляло радости мучить других людей. Приковывать проводника вынуждала необходимость. Только седьмой уровень позволял магистру братства Астарты входить в чужое тело без нанесения тому вреда. Томазо Ганьери носил пока лишь пятый уровень, да и то вряд ли заслуженно, поэтому его проводники быстро разрушались и во время сеанса вели себя неадекватно, а подчас и агрессивно. Сводом законов братства Астарты это категорически запрещалось – никто, кроме магистров седьмого уровня, не имел право осуществлять вхождение. Каждое использование другого человека в качестве проводника без его согласия рассматривалось высшим судом магистров и сурово наказывалось. Только самозащита могла служить оправданием, и тысячелетняя история братства знала вынесение смертных приговоров по таким делам. Сейчас, после долгой борьбы братства с империей, многое изменилось. Главный дом в Саргосе уже не мог все контролировать, а верховный суд магистров не собирался более десяти лет. Отделения во всех концах континента перестали понимать главные идеалы братства и стали практически самостоятельными. В Истринии, например, Томазо Ганьери подмял под себя братство Астарты и, по сути, поставил его на службу своему торговому дому. В других странах магистры вели свою игру, и чаще всего тоже в своих корыстных интересах. Всё, что еще скрепляло этих разных людей в один, пусть и номинальный союз, носило имя Эртория Данациуса. Его авторитет, его сила и тот ужас, который он внушал всем этим великанам мышиных царств.

      Филиппо прошел и сел за грубо сколоченный деревянный стол. Жирная капля воды, сорвавшись с потолка, с противным звуком шлепнулась о стол. Ганьери сморщился и вытер обрызганные руки. Ничего не поделаешь, приходилось ждать – сам он здесь ничего не решал. За проводником постоянно следил хранитель. Он и сейчас был здесь: мрачный здоровенный мужик, тоже Ганьери, хоть и седьмая вода на киселе. Томазо предпочитал, чтобы тайна не выходила из круга семьи. Хранитель ухаживал за проводником, поскольку уже после первого сеанса крыша у человека прилично