Я будто погрузился в опьяняющий транс. Под гудение лампы прокрутил целый фильм, придуманный за секунду. Там возникли и растворились все многочисленные девушки, которых я использовал в своих интересах. В финале пришёл к тому, что да, люблю только себя, только для себя стараюсь быть лучше, завоёвывать уважение, подниматься по карьерной лестнице. И докторская эта. И надежда, что после ухода Ризо на пенсию, я стану главврачом. Для чего, если не для самовосхваления, самолюбования. Всё так. А как же семья, дети и подобные вековые ценности? Видимо, я отсутствовал, когда какой-нибудь авторитетный учёный вещал, что без этого не прожить. И поэтому как-то жил. И всё меня устраивало.
– Ну что, Павел Алексеич, ты решил когда?
– Георгий Мусаевич, я нашёл некоторую информацию, успешные случаи вывода из кататонии подобных пациентов.
Мы стоим друг напротив друга. Два взрослых человека, но из разных поколений. И самое острое различие сейчас: он считает, что пропускать ток через мозг – это величайшее открытие. Я же считаю, что открытие это скорее подходит нацистам.
– Так, так, так, ну выкладывай, – качает головой Ризо.
– Профессор Массачусетского университета Роберт Лоусон в две тысячи первом году описал случай с пациентом Тони Франком, двадцати пяти лет. История Тони похожа и привела к подобной кататонии. Лоусон приходил к нему два раза в день и рассказывал, что происходит в мире, описывал погоду, природу, говорил о глобальном потеплении и восхождение на Эверест. В общем, как бы просто и глупо не казалось, через пять дней Тони впервые за два года молчания заговорил. Вскоре, одним прохладным осенним вечером Роберт Лоусон встретил Тони Франко в коридоре. Тот сам шёл в туалет. Это было победой. Чтобы закрепить эффект, Лоусон еще около месяца разговаривал с Тони и даже отмечал, что разговоры их были крайне полезны и содержательны. В своей монографии Лоусон писал: «Тони рассказал, где он находился два года: „Я ездил в отпуск, в Калифорнию, и знаете что, возвращаться совсем не хотелось, но я соскучился по настоящей осени“».
Ризо внимательно слушал и кивал.
– Паша, эмм, ты разумный парень. Если бы мы лечили шизофреников рассказами о погоде, нам бы не хватило матрацов, чтобы класть их на пол. Как легко поверить в то, во что хочется верить, правда? – Ризо, слегка наклонив голову, смотрел на меня, как на несмышлёного младенца.
Мои щёки явно горели, и я начинал жалеть, что поделился своими мыслями. Ризо продолжил:
– Хорошо, допустим, такой подход сработал с этим, как его там? Тони. Но он не научен, не системен.
– Георгий Мусаевич, вам ли не знать, что вся психиатрия балансирует на грани догадок и совпадений? А мы только сейчас с помощью достижений