– Без магии? – удивилась Марика. – Зачем?
– Просто так.
Ей иногда казалось, что Генрих на самом деле не очень любит магию. Во всяком случае, он часто заговаривал о том, как бы что-нибудь сделать человеческими средствами. Но даже если он не любил магию, он делал исключение для Марики. Потому что от того, с каким счастьем он на неё смотрел, ей иногда даже становилось неловко.
Наверное, именно поэтому, когда обезьянка снова замерла, Марика рискнула признаться в стыдном. Она рассказала про Тордена Дойла, про книжку.
Генрих наморщил лоб, и Марика спросила тихо:
– Это глупость, да? Ну, скажи, что глупость!
Молчал Генрих долго, и Марика остро пожалела, что раскрыла тайну. Но когда он заговорил, в его голосе не было никакой насмешки.
– Мама говорит, любить под диктовку нельзя. Не любить, наверное, тоже. Но, мне кажется, это очень грустно, когда любишь неживого. Это же нечестно, да? Когда любишь, хочется, чтобы человек был рядом. А его нет. И не может быть совсем-совсем никогда.
Марика сглотнула, а Генрих взял её за руку и крепко сжал пальцы.
В тот же день, вечером, Марика снова перечитала любимую главу про Тордена, спрятала книгу под подушку и вспомнила слова Генриха. Ведь и правда, так обидно любить того, кто уже умер. Может, она ошиблась? И не любит она далёкого, незнакомого Тордена Дойла?
***
Вызов к матушке поступил неожиданно – Марику вырвали, к её огромному облегчению, с занятия скрипкой и велели немедленно нанести визит. Даже не переодевшись.
Леди Ор только поправила ей воротничок платья и строго свела брови – на всякий случай.
Перед покоями матушки Марика остановилась – её задержал едва различимый, но мощный заслон. Подойдя к нему вплотную, она легко услышала голоса – словно говорили прямо у дверей.
–…девочка. И столько силы. Я горжусь ею, разумеется, – заверила матушка собеседника.
Марика навострила уши.
– И, может, ещё вырастет? – продолжила матушка. – Знаете, с детьми такое бывает, они кажутся невзрачными, но юность делает своё дело.
– Полагаешь? – спросил голос, который Марика легко узнала – это была верховная ведьма.
– Во всяком случае, я хочу на это надеяться. Моя красота всегда служила мне отличную службу. Больно думать, что ей всё будет даваться труднее…
У Марики сжалось в груди. Хотелось думать, что она что-то не то и не так услышала. Но времени на осознание не хватило – заслон пал, дверь отворилась, и матушка улыбнулась.
– Молодец, что пришла быстро. Леди Эск желает осмотреть нашу галерею, пожалуйста, проводи её.
– Конечно, мэм, – Марика сделала книксен, придерживая юбку, но стараясь не смотреть на матушку.
Присутствие верховной ведьмы успокаивало, но сердце всё равно билось чаще в груди. Вежливо отвечая на вопросы, Марика вела леди Эск по коридорам в большую картинную галерею. Но, войдя в неё, леди