Итак, я здорова, мне не показалось. Ура. А что же Хэмингуэй?..
Как я уже упомянула, всё это происходило в дверях писательского кабинета (почему кабинета? а что же это за помещение, где три стеллажа с книгами, а у окна письменный стол с пишущей машинкой? туалет? так в туалете я уже была), и только в этот момент я увидела на столе толстенную рукопись. Подойдя, я взяла в руки аккуратно сброшюрованную бумагу и прочла на титульном листе заглавие: «Метапсихология социализма».
Кажется, где-то я уже только что видела нечто похожее, нет?
Тут же рядом с «Ундервудом» на столе лежал ещё один лист, уже исполненный от руки. Просмотрев его, путём несложной девичьей дедукции я сделала вывод, что на сём листе писатель последовательно выводил и уничтожал возможное название своего эпохального труда. Первые семь-восемь строк были вымараны полностью, так что прочесть их не было никакой возможности.
Предпоследним значилось «Психология социализма».
Оно было вычеркнуто уже небрежно, и ниже него написано «Метапсихология социализма».
Вот так. «Вишнёвый сад». Нет, пожалуй, лучше назову «Большой вишнёвый сад».
Короче, я взяла рукопись. Редактор приехала за рукописью, редактор её забрала: всё, как договаривались с автором. Ну, а то, что автор лично не присутствовал при её передаче, и девушка получила рукопись не из его натруженных рук, а с его письменного стола, ведь договорённости не отменяет, верно?
Но было в этой комнате и ещё кое-что весьма интересное: то, что заставило меня серьёзно пересмотреть своё представление об авторе как об архаичном мастодонте, застрявшем в начале двадцатого века, который только и делает, что печатает рукописи на антикварной пишущей машинке и пользуется деревянным туалетом с выгребной ямой.
На небольшом диванчике в углу валялся открытый ноутбук: его я увидела, уже повернувшись к двери, чтобы выйти из кабинета. Ноутбук был дорогущий, последней модели, какой-то там многоядерный: я такой видела только в интернете, и даже ещё не в продаже, а в наборе спойлерной информации производителя под лозунгом «coming soon»: типа, ждите, скоро выйдет.
Ноутбук был открыт, и на экране мерцала картинка.
Хозяин играл в какую-то сложную игру, нечто вроде экономической стратегии, с обалденной графикой, просто потрясающе реалистичной. На общем плане видны были заводы и общественные здания, сеть железных дорог, жилые микрорайоны, снующие там и сям жители, личный и общественный транспорт. Всё это выглядело, повторяю, не анимацией, а столь же натуральным – если не более натуральным – миром, чем наблюдаемый мною самой вокруг себя мир.
С той лишь разницей, что представленный на экране мир относился не к современности, а к прошлому, причём к нашему, российскому,